Р. Г. СКРЫННИКОВ.
ИВАН ГРОЗНЫЙ.
Р. Г. Скрынников - известный советский и российский историк, профессор Санкт-Петербургского университета. Он является ведущим специалистом по истории средневековой России. Перу Р. Г. Скрынникова принадлежит ряд монографий, посвященных государственной деятельности Ивана Грозного, Бориса Годунова и экспедиции Ермака в Сибирь.
Раздел «Первые реформы»
К середине XVI в. политический строй России переживал процесс обновления. В ходе объединения страны власть московских государей чрезвычайно усилилась, но не стала неограниченной. Могущественная аристократия была живой носительницей традиций раздробленности, обременявших страну и после того, как разобщенные феодальные княжества объединились в единое государство. Монарх делил власть с аристократией. «Царь указал, а бояре приговорили» -- по этой формуле принимались законы, решались вопросы войны и мира. Через Боярскую думу знать распоряжалась делами в центре. Она контролировала также и все местное управление. Бояре получали в «кормление» крупнейшие города и уезды страны.
Название «кормление» произошло от того, что областные управители собирали пошлины в свой карман, т. е. в буквальном смысле кормились за счет населения. Система кормлений была одним из самых архаических институтов XVI в.
Боярская аристократия старалась оградить свои привилегии с помощью местнических порядков. В соответствии с этими порядками служебные назначения определялись не пригодностью и опытностью человека, а его «отчеством» (знатностью) и положением родни (отца, деда и прочих «сродников»). Местничество разобщало знать на соперничавшие кланы и вместе с тем закрепляло за узким кругом знатнейших семей исключительное право на замещение высших постов. К середине XVI в. местничество в значительной мере изжило себя.
Знать ревниво оберегала устаревшие традиции. Но распри и злоупотребления боярских клик в период малолетства Ивана скомпрометировали старый порядок вещей и сделали неизбежной более энергичную перестройку системы управления на новых началах централизации.
После образования единого государства феодальная иерархическая структура претерпела большие изменения. Некогда однородная масса боярства распалась. Старое название «бояре» сохранили за собой лишь крупные землевладельцы, верхний слой феодального класса. Они владели обширными землями и распоряжались ими па правах вотчинников - продавали, меняли, закладывали свою земельную собственность. Низшую и более многочисленную прослойку составляли измельчавшие вотчинники (дети боярские) и слуги великокняжеского двора (старинные холопы, «слуги под дворским»), которых со временем стали именовать дворянами. Служилые люди - дворяне - «держали землю» по большей части на поместном праве. Они владели ею до тех пор, пока несли службу в пользу великого князя. В XVI в. поместье стало ведущей формой феодальною землевладения. Через поместную систему великокняжеская власть тесно привязала к себе служилое сословие. В лице помещиков монархия получила массовую и прочную опору. Перемены в структуре феодального сословия ранее всего сказались на армии. Многочисленные «княжие дружины» уступили место единому дворянскому ополчению. В рядах ополчения насчитывалось несколько десятков тысяч средних и мелких дворян. Значение дворянской прослойки настолько возросло, что с ее требованиями должна была считаться любая боярская группировка, стоявшая у кормила власти. Однако непосредственное влияние дворянства на дела управления не соответствовало его удельному весу. Дворяне не имели постоянных представителей в Боярской думе. Местнические порядки прочно закрывали им пути к высшим государственным постам. Дворянство не желало мириться с таким положением дел. Оно требовало привести систему управления в соответствие с новыми историческими условиями.
Московское восстание 1547 г. обнаружило непрочность боярских правительств и тем самым создало благоприятные возможности для выхода дворянства на политическую арену. Именно после восстания впервые прозвучал голос дворянских публицистов, и представителям дворянства был открыт доступ на сословные совещания, или соборы, получившие позже наименование Земских соборов (С. О. Шмидт). Дворянские публицисты выдвинули проекты всестороннего преобразования государственного строя Pоccuи. Поток преобразовательных идей в конце концов увлек молодого царя.
В выработке мировоззрения Ивана, как полагают, большую роль сыграл митрополит Макарий, «по чину» занявший место наставника царя. Высокообразованный человек, но посредственный писатель, Макарий обладал качеством, которое помогло ему пережить все боярские правительства и в течение 20 лет пользоваться милостями Ивана. Великий дипломат в рясе ловко приноровлял свою пастырскую миссию к запросам светских властей. Макарий выступил глашатаем «самодержавия». Он венчал «на царство» Ивана и придал новый блеск сильно потускневшей в годы боярского правления идее «богоизбранности» русских самодержцев. Из его уст Иван воспринял мысль, которая стала основой всей его жизненной философии. Глава воинствующей церкви внес большой вклад в разработку идеологии самодержавия, которая была прежде уделом книжников, а затем получила практическое осуществление в деяниях Грозного.
После коронации Грозного и основания «православного царства» Макарий провел церковную реформу. Собранный им духовный собор канонизировал несколько десятков местных угодников, объявленных «новыми чудотворцами». Русская церковь обрела больше святых, чем имела за все пять веков своего существования. Церковная реформа призвана была возвеличить значение национальной церкви и доказать, что солнце «благочестия», померкшее в Древнем Риме и Царьграде, с новой силой засияло в Москве - третьем Риме.
Деятельность Макария оказала воздействие на устремления Ивана. Но влияние митрополита не стало исключительным.
С первых шагов самостоятельного правления Иван близко сошелся с узким кругом высшей приказной бюрократии, приводившей в движение механизм государственного управления. «Бюрократы» принадлежали к самой образованной части тогдашнего общества. Выходцем из низов был знаменитый дьяк Иван Висковатый, который благодаря своим редким дарованиям поднялся с низших на самые высокие ступеньки социальной лестницы. Висковатый оказывал большое влияние на Ивана, но главным любимцем царя стал все же не он, а Алексей Адашев. Мелкий костромской вотчинник Алексей Адашев не блистал знатностью и богатством. Не без сарказма царь Иван заметил, что взял Алексея во дворец «от гноища» и «учинил» наравне с вельможами, ожидая от него «прямой службы». Адашев в самом деле являл собой образец «прямого слуги», по этих достоинств было недостаточно, чтобы сделать успешную карьеру при дворе. Своим успехом Адашев (как и Висковатый) был обязан удачной службе в приказах -- новых органах центрального управления. Карьера будущего царского любимца началась со службы в Челобитенном приказе. Этот приказ служил своего рода канцелярией царя, в которой рассматривались поступавшие на государево имя «изветы». Из Челобитенного приказа Адашев перешел в Казенный приказ и служил там столь успешно, что вскоре же получил чин государственного казначея, который открыл перед ним двери Боярской думы. В конце концов Адашев, по образному выражению современников, начал «править Русскую землю», сидя в приказной избе у Благовещенского собора.
Порожденная процессом политической централизации, высшая приказная бюрократия не случайно стала проводником идеи преобразования государственного аппарата. Адашевский кружок осуществил эту идею на практике. Реформы явились важной вехой в политическом развитии страны. В кремлевские терема пришли новые люди. Знакомство с ними составило целую эпоху в жизни Ивана. Перед Иваном раскрылись неведомые ранее горизонты общественной деятельности. Приближалась пора зрелости. Скрытая неприязнь царя к «великим боярам» получила новую пищу и новое направление.
Реформаторы впервые заявили о себе после созыва так называемого «собора примирения» 1549 г. Помимо Боярской думы и церковного руководства на этом совещании присутствовали также воеводы и дети боярские. Выступая перед участниками собора, 18-летний царь публично заявил о необходимости перемен. Свою речь он начал с угроз по адресу бояр-кормленщиков, притеснявших детей боярских и «христиан», чинивших служилым людям обиды великие в землях. Обличая злоупотребления своих вельмож, Иван возложил на них ответственность за дворянское оскудение...
Возглавленная Адашевым партия реформ стала ядром правительства, получившего в литературе не вполне удачное наименование Избранной рады. Молодой царь Иван IV стал своего рода рупором нового направления. После «собора примирения» он выступил перед так называемым Стоглавым собором со знаменитыми «царскими вопросами», содержавшими обширную программу преобразований. В своей речи к членам собора глава государства затронул и экономические вопросы (например, вопрос о внутренних таможенных барьерах), и вопросы социальные (такие, как ограничение местничества, всеобщая перепись земель, пересмотр землевладения, судьба кормлений). «Царские вопросы» показывают, сколь глубоко захвачен был царь преобразовательным течением. Споры, рожденные проектами реформ, и первые попытки их осуществления стали той практической школой, которой так недоставало Ивану. Они шлифовали его пытливый от природы ум и формировали его как государственного деятеля.
В 1549 г. «собор примирения» принял решение о том, чтобы исправить Судебник «по старине». Приказы приступили к делу немедленно и год спустя передали па утверждение думы новый Судебник. В центре законодательной работы, по-видимому, стоял Казенный приказ, возглавляемый казначеями. Не случайно в период подготовки нового кодекса законов А. Адашев получил чин казначея. Как только работа над Судебником подошла к концу, Адашев покинул Казенный приказ.
Составители судебника не внесли изменений в те законы государства, которые определяли взаимоотношения феодалов и крестьян. Нормы Юрьева дня были сохранены без больших перемен.
Крестьяне по-прежнему могли покинуть землевладельца в течение двух недель на исходе осени. Свое внимание законодатели сосредоточили на проблеме совершенствования системы центрального и местного управления. Новый Судебник ускорил формирование приказов, расширил функции служилой приказной бюрократии, несколько ограничил власть наместников-кормленщиков на местах. Новые статьи Судебника предусматривали непременное участие выборных земских властей - старост и «лучших людей» - в наместничьем суде.
Одновременно с судебной реформой кружок Адашева занялся упорядочением местничества. В военном деле анахронизм местнических порядков ощущался особенно остро. Назначения на высшие воеводские посты по принципу «породы» и знатности приводили на поле брани подчас к катастрофическим последствиям. Боярская дума и знать не допустили отмены местничества, чего требовали дворянские публицисты. По этой причине «приговоры» о местничестве носили половинчатый, компромиссный характер. Они воспрещали воеводам вести местнические споры в период военных действий, а кроме того, вносили некоторые перемены в структуру военного командования. Новые законы позволили правительству назначать в товарищи к главнокомандующему (непременно самому «породистому»из бояр) менее знатных, но зато более храбрых и опытных воевод, которые отныне ограждались от местнических претензий всех других воевод. В реформе местничества борьба за расширение сословных привилегий среднего дворянства сочеталась с интересами карьеры семейства Адашева, представители которого получили вскоре самостоятельные воеводские назначения. В глазах Алексея Адашева первые преобразования имели особую цену. Недаром перед самой отставкой он воскресил в памяти свой успех и неуместно включил отчет о реформе в последние тома летописи, над которыми тогда работал. «А воевод,- писал он,- государь прибирает, разсуждая их отечество (знатность!) и хто того дородитца, хто может ратной обычай сдержати». Рассуждения Адашева были далеки от радикальных требований Пересветова об уничтожении местничества. Его реформы сохранили незыблемыми местнические порядки и лишь внесли в них небольшие поправки.
В связи с упорядочением административной и военной службы правительство предполагало отобрать из знати и дворянства тысячу «лучших слуг» и наделить их поместьями в Подмосковье. Будучи поблизости от столицы, «лучшие слуги» в любой момент могли быть вызваны в Москву для ответственных служебных поручений. Подготовлявшаяся реформа должна была приобщить цвет провинциального дворянства к делам управления.
Среди историков нет единого мнения по вопросу о судьбе этой реформы. И. И. Смирнов считал организацию «тысячи» одним из важных достижений Избранной рады. По мнению А. А. Зимина, проект не получил практического осуществления...
Власти довершили реформу податного обложения, объявив о введении «большой сохи». Размеры этой окладной единицы определялись сословной принадлежностью землевладельца. Черносошные (государственные) крестьяне оплачивали соху в 500, церковные феодалы - в 600, служилые землевладельцы и дворец - в 800 четвертей «доброй земли». Таким образом, светские феодалы получили ощутимые налоговые льготы по сравнению с духовенством и особенно крестьянами.
Меры против «тарханов» подрывали систему феодального иммунитета и способствовали осуществлению программы дворянских преобразований. Реформа сохи также шла навстречу требованиям дворянства.
Первые реформы Адашева имели важное значение: они способствовали укреплению централизованной власти и в известной мере удовлетворяли интересы дворянства. Но эти реформы носили в целом компромиссный характер. Консервативное боярство неохотно уступало свои позиции служилым людям. Необходимо было примирить противоположные устремления знати и дворянства, чтобы дать реформам новый толчок...
Раздел «Последние реформы»
Добившись полного успеха под Казанью (имеется в виду завоевание Казанского ханства в 1548 - 1554 гг.), упрочив положение при дворе, Адашев смог вернуться к государственным преобразованиям. На втором этапе реформ завершилась перестройка центральных органов власти и возникла единая приказная система. Крупнейшие отрасли управления перешли в ведение особых приказов: внешние сношения сосредоточились в Посольском приказе, военные дела - в Разрядном, земельные дела - в Поместном приказе. Старые территориальные учреждения -- так называемые дворцы -- не были уничтожены, но утратили свое прежнее значение. Приказная система не отличалась полным единообразием, но она отвечала потребностям политической централизации Российского государства. Боярская дума контролировала деятельность приказов, периодически посылая туда окольничих и бояр. Приказы стали разветвленной канцелярией думы. Что касается служилой бюрократии, то она сосредоточила в своих руках все приказное делопроизводство.
Оформление приказной системы ставило правительство перед необходимостью реорганизации кормлений -- устаревших органов местного управления. Отмену кормлений и преобразование военно-служилой системы на втором этапе реформ обычно считают крупнейшими мероприятиями Избранной рады. От их оценки в значительной мере зависит общая оценка деятельности этого правительства.
В советской исторической литературе вопрос о реформах 50-х годов вызвал большую дискуссию. Почти все исследователи сошлись в том, что реформы носили продворянский характер. Спорным является лишь вопрос о мере уступок дворянству. И. И. Смирнов подчеркивал, что с момента прихода к власти Избранной рады реформы приобрели резко выраженную антибоярскую направленность. По мнению А. А. Зимина, первые преобразования носили компромиссный характер, и только после казанского взятия рада попыталась более решительно ограничить привилегии боярской аристократии и более последовательно провести в жизнь продворянские реформы.
При сравнении двух периодов в истории реформ 50-х годов надо иметь в виду своеобразный характер источников, повествующих о последних преобразованиях Адашева. Тексты важнейших приговоров этого времени сохранились не в подлиннике, а в литературном пересказе. Незадолго до своей отставки Адашев включил в официальную летопись рассказ, ставивший целью прославить его реформаторскую деятельность. Этот рассказ окрашен в апологетические тона и требует критики.
Самый важный адашевский «приговор» 1555-1556 гг. был посвящен кормлениям и службе. Он подвергал решительной критике устаревшую систему местного управления, при которой провинциальные власти, наместники и волостели, кормились за счет населения. Узнав о злоупотреблениях кормленщиков, сообщает летописец, царь велел «расчинить» по городам и волостям старост, которые бы участвовали в судебных делах, и заменил прежние поборы в пользу кормленщика специальным оброком -- «кормленным окупом», шедшим в казну.
В «приговоре» о кормлениях имелся один существенный пробел. В нем обходился молчанием вопрос, на какие города и волости распространялась реформа местного управления. Радикальная критика системы кормлений предполагала необходимость полной ликвидации устаревшей системы. Между тем из летописного текста следовало, что царь по рассмотрении вопроса о кормлениях «бояр и велмож и всех воинов устроил кормлением праведными урокы, ему же достоит по отечеству и по дородству».
Правительство приступило к ликвидации кормлений уже в самом начале 50-х годов, и именно тогда были ликвидированы крупнейшие наместничества во внутренних уездах страны (Рязанское, Костромское и др.). После взятия Казани бояре, «возжелаша богатества», разобрали доходнейшие из кормлений, а прочими кормлениями «государь пожаловал всю землю», иначе говоря, знатнейшее дворянство. Новая широкая раздача кормлений имела место в связи с первыми успехами в Ливонской войне в 1558 г. Итак, «приговор» 1555-1556 гг. не ликвидировал систему кормлений одним ударом. Из-за противодействия бояр и знатных дворян, пользовавшихся привилегией замещать «кормленные» должности, отмена кормлений затянулась на многие годы. Перестройка органов местного управления была осуществлена в полной мере и в сравнительно короткий срок только на Севере, где на черносошных (государственных) землях жило малочисленное крестьянское население и почти вовсе отсутствовало землевладение феодалов. Суд и сбор податей, прежде осуществлявшиеся здесь кормленщиками, перешли в руки «излюбленных голов», выбиравшихся населением. На черносошном Севере земское самоуправление дало наибольшие преимущества не дворянам, а купцам-промышленникам и богатым крестьянам. Земская реформа, по мнению П. Е. Носова, в целом как бы завершила общую перестройку аппарата государственного управления на новых сословных началах.
В центральных уездах земская реформа, начатая еще в 1539 г., носила с самого начала продворянский характер. Правительство передало надзор за местным управлением губным старостам и городовым приказчикам, которых избирали из своей среды провинциальные дворяне. Губные старосты, а не наместники-кормленщики должны были теперь вершить суд по важнейшим уголовным делам. Деятельностью губных старост непосредственно руководил Разбойный приказ в Москве.
Летописный рассказ о преобразовании военно-служилой системы в 1556 г. страдает такими же противоречиями, что и повествование о кормлениях. Проблема военной службы и земельного обеспечения дворянства оказалась в центре внимания Адашева с первых дней реформы. В знаменитых «царских вопросах» Стоглавому собору власти впервые заявили о необходимости «уравнять дворян в землях» и обеспечить разоренных «недостальных» дворян. «И то бы риговоря, - значилось в царских вопросах, - да поверстати по достоинству безгрешно, а у кого лишек, ино недостаточного пожаловати». Не было другого вопроса, который бы так глубоко занимал и волновал всю массу дворянства, как вопрос о земельном обеспечении. Тема «дворянского оскудения» получила наиболее полное освещение в сочинениях известного публициста 50-х годов Ермолая Еразма. Его трактат о «землемерии» содержал проект всеобъемлющей перестройки системы поземельного обеспечения служилого дворянства. Целью Еразма было спасение «скудеющего» мелкого дворянства и вместе с тем облегчение участи крестьян - «ратаев». Еразм добивался того, чтобы дворяне несли воинскую службу в строгом соответствии с размерами их земель. Для этой цели правительство должно было произвести всеобщее «землемерие».
Социальные устремления Еразма, живое сочувствие нуждам угнетенного крестьянства были чужды членам кружка Адашева, интересы которых ограничивались желанием провести продворянские военно-административные реформы. Но выдвинутые им смелые идеи, возможно, оказали влияние на воззрения Адашева. Следы такого влияния обнаруживаются в летописном рассказе о реформе военно-служилой системы в 1556 г. Согласно этому рассказу, «приговор» о службе должен был воплотить в жизнь идею уравнения дворян в земельных владениях: «Посем же государь и сея расмотри: которые велможи и всякие воины многыми землями завладели, службою оскудеша, не против государева жалования и своих вотчин служба их, - государь же им уровнения творяше: в поместьях землемерие им учиниша, комуждо что достойно, так устроиша; преизлишки же разделиша неимущим». Перед нами литературная версия, а не подлинный текст закона. Тщетно мы стали бы искать в нем ответ на вопрос, какие поместные оклады служили основой уравнительного «землемерия» и как определялись «излишки» у вельмож, «оскудевших службой».
Из дальнейшего летописного изложения можно заключить, что реформа свелась к очередному генеральному смотру дворянского ополчения, во время которого служилые люди и «новики» получили положенные им поместные оклады, а «нетчики» лишились своих земельных владений. Среди землевладельцев, лишившихся «преизлишков», были, конечно, не одни «вельможи». Кроме них, пострадали вдовы, малолетние дети дворян, разоренная мелкота, «избывшая службы».
Проект уравнительного «землемерия» был самым радикальным из всех проектов Адашева. Но на практике его осуществление, по-видимому, не привело к решительному перераспределению земель между «вельможами» и «простыми воинниками». Реальное значение
реформы состояло в другом. Власти приравняли вотчины к поместьям в отношении военной службы. Не только помещики, но и вотчинники теперь должны были отбывать обязательную военную службу и выходить в поход «конно, людно и оружно». С каждых 150 десятин пашни землевладелец выводил в поле воина в полном вооружении.
Военная реформа Адашева упорядочила дворянскую службу и повысила боеспособность армии накануне решающих сражений Ливонской войны.
В целом преобразования 50-х годов отвечали интересам дворянства и потребностям развития государства. Они способствовали централизации системы управления и привели ее в соответствие с новыми историческими условиями, сложившимися после ликвидации раздробленности. В то же время реформы на всех этапах несли на себе печать половинчатости и компромисса. Устами своих идеологов дворяне требовали полной отмены местничества, но эта мера была осуществлена лишь 100 лет спустя. Проекты радикального перераспределения земельных богатств в пользу дворянства также в значительной мере остались на бумаге.
Решающее влияние на судьбы преобразований имело, по-видимому, то обстоятельство, что кружок Адашева не оказал длительной и энергичной поддержки дворянским радикалам и в своей реформаторской деятельности не смог опереться непосредственно на дворянство.
В 50-х годах дворянская бюрократия укрепила свои позиции в приказном аппарате, отдельные ее представители проникли в Боярскую думу. Дворяне все чаще появлялись на сословных совещаниях, постепенно трансформировавшихся в Земские соборы. По мере того как расширялась политическая роль дворянства, Российское государство стало приобретать некоторые черты сословно-представительной монархии. Но, несмотря на все успехи дворян, политическое руководство страной осуществляли не они, а боярская знать. Вплоть до XVII в. Россия оставалась самодержавной монархией с Боярской думой и боярской аристократией (В. И. Ленин). Правящее боярство неохотно уступало свои позиции дворянству и ревниво взирало на самодержавные поползновения монархии.
И С Т О Ч Н И К:
Скрынников Р. Г. Иван Грозный. М., 1983. С. 30 - 43, 56 - 64.
