И. С. КУЗНЕЦОВ

РОССИЯ В ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ (1945--1991)

В В Е Д Е Н И Е

Из более чем 70-летней истории коммунистического режима в России самым продолжительным является период после 1945 г. В рамках пос­левоенного периода при всей содержательной разнородности охваты­ваемых им этапов (последние годы сталинизма, "оттепель", "зас­той", "перестройка") может быть тем не менее, прослежена опреде­ленная фундаментальная историческая тенденция. В первые послево­енные годы коммунистический режим, осуществивший ранее тоталитар­ную модернизацию страны и одержавший победу в самой жестокой из войн, внешне переживает свой апофеоз. Однако в его внутреннем развитии отмечается нарастание социально-экономических и полити­ческих противоречий, которые особо явственно дают знать о себе в последующие годы -- в период "оттепели". В послесталинскую эпоху на фоне безуспешных попыток реформирования коммунистической сис­темы обнаруживается тенденция ее деградации, перерастающая во всеобъемлющий кризис и, наконец, на наших глазах - в крах.

Период 1045-1991 гг. занимает в истории России весьма важное место, что делает необходимым обеспечение его адекватного статуса в вузовском курсе отечественной истории. Между тем в изучении данной эпохи существуют более существенные трудности, чем в отно­шении предшествующего периода (1917--1945). Это связано прежде всего с относительно меньшей изученностью послевоенного периода.

До сих пор исследование как в целом этой эпохи, так и отдель­ных ее этапов не увенчалось созданием обобщающих монографических работ либо учебных курсов. Наиболее репрезентативное изложение проблем отечественной истории 1945--1991 гг. к настоящему времени реализовано в ряде трудов отечественных и зарубежных авторов, посвященных всей эпохе после 1917 г. Выскажем несколько соображе­ний об этих трудах (при этом из числа обобщающих работ зарубежных авторов будут рассматриваться лишь исследования, переведенные на русский язык, и следовательно, более доступные тем категориям чи­тателей, которым адресовано учебное пособие).

Первой по времени выхода из ряда таких работ следует назвать ставшую в настоящее время своего рода классикой советологии книгу Л.Шапиро "Коммунистическая партия Советского Союза" (первое изда­ние -- 1959г., второе -- в 1969 г.). Отмечая богатство фактичес­кого материала и высокий теоретический уровень названного труда, следует вместе с тем напомнить, что его хронологические рамки схватывают лишь период до 1966 г. К тому же весь послевоенный пе­риод, в хронологическом отношении охватывающий большую половину советской истории, занимает лишь шестую часть всего текста этой книги 1.

В середине 70-х годов была опубликована также весьма извест­ная работа итальянского историка-"еврокоммуниста" Д.Боффы "Исто­рия Советского Союза". Хотя в момент своего выхода эта книга выз­вала в нашей стране гнев "ревнителей идеологической чистоты", очевидно, что по своему концептуальному содержанию она наиболее близка к прежним апологетическим трактовкам советской истории. Изложение нашей истории доведено автором в связи со временем вы­хода лишь до середины 70-х годов. 2

В начале 80-х годов был подготовлен исторический очерк живущего в США русского эмигранта Ю. В. Изместьева "Россия в ХХ веке". Книга охватывает период до 1964 г., всей же послевоенной эпохе отведено лишь 58 страниц текста из 438 3. Бросается в глаза по­пулярный характер, беллетризованность работы, что вполне понятно, если учесть, что автор не является профессиональным истори­ком-исследователем.

Из числа изданных на русском языке обобщающих курсов по истории советского периода наибольшими достоинствами, по нашему мнению, обладает работа известных историков, эмигрировавших в 70-е годы из СССР на Запад, М. Геллера и А. Некрича 4. Она отличается и бо­гатством фактического материала, и глубиной теоретических обобще­ний. Книга увидела свет в конце 70-х -- начале 80-х годов и в ней, естественно, не отражены 80-е годы.

Последними по времени выхода обобщающими курсами по истории советского периода являются работы французского автора Н.Верта/5/ и известного английского советолога Д.Хоскинга/6/. Их достоинство в сравнении с ранее названными публикациями состоит в том, что здесь изложение событий доводится вплоть до последнего времени, включая годы "перестройки". Однако главы о послевоенной истории СССР отличаются некоторой эскизностью, недостаточной аналитич­ностью. В отличие от ранее названных трудов, в работах названных авторов отсутствует научно-справочный аппарат.

Обобщая эти краткие историографические замечания, следует прежде всего сделать общий вывод о недостаточности отражения пе­риода с 1945 по 1991 г. во всех имеющихся обобщающих курсах. Из­ложение событий в них, как правило, недостаточно включено в исто­риографический контекст. Зачастую проводится лишь одна версия случившегося, не всегда учитываются альтернативные мнения, дискуссии историков в оценке тех или иных событий и процессов. Нако­нец, отмечается определенный эмпиризм этих трудов, некоторая диспропорция между богатством фактического материала и уровнем их концептуального осмысления ( с учетом политологических разработок и т. д.)

Подчеркивая важность издания научной литературы и обобщающих курсов, следует отметить не меньшее значение доступности для сту­дентов и других читателей исторических источников. Информационный бум последних лет пока практически не сказался на характере изда­ний учебных пособий по истории России послевоенного периода. Эти годы нашли отражение лишь в издании МГУ "История отечества" 9. Опубликованные здесь источники охватывают время до 1953 г. и за­нимают небольшой объем текста.

Все эти обстоятельства и определили замысел данного учебного пособия. Специфика его содержания состоит в том, что автор не ставит задачу систематического изложения событий рассматриваемого периода. В этой работе мы ограничиваемся решением двух основных задач:   

- по каждому из четырех этапов нашей послевоенной истории (последние годы сталинизма, "оттепель", "застой", "перестройка") дается аналитический обзор, в котором характеризуется историогра­фия соответствующего этапа, выделяются основные дискуссионные проблемы в его изучении;

- каждый аналитический обзор дополняется комплексом докумен­тов и материалов, призванных раскрыть основные черты соответству­ющего этапа послевоенной эпохи. Тем самым основная часть объема учебного пособия приобретает характер своеобразный хрестоматии. Естественно, небольшой объем предлагаемого труда не позволял представить в системе документы и материалы различных типов, от­ражающие и экономику, и социальное развитие, и политические про­цессы, и духовную жизнь. Осуществляя выбор документального мате­риала, мы отдавали приоритет тем источникам, которые в наиболее концентрированном виде отражают сущность рассматриваемых событий и процессов, позволяют вжиться в эпоху, почувствовать аромат вре­мени. При публикации документов и материалов, которые даются, как правило, в выдержках, указание на источник приводится в конце со­ответствующего текста -- в скобках.

Методическая концепция предлагаемого вниманию читателя учеб­ного пособия определяется прежде всего его многоцелевой адресной направленностью. Учебное пособие может стать подспорьем для уг­лубленного изучения новейшей истории России на разных уровнях об­разования. Отдельные его блоки, в первую очередь, публикуемые ис­точники, по рекомендации преподавателей могут быть использованы в курсе отечественной истории студентами неисторических специаль­ностей вузов. Данная работа также поможет преподавателям истории в средних школах, гимназиях, лицеях, колледжах составить более фундаментальное представление о состоянии научно-исторической разработки соответствующих проблем послевоенной истории России. Часть же имеющегося в пособии документального материала можно применить и непосредственно в работе со школьниками.

В полном же своем объеме учебное пособие предназначено преи­мущественно для студентов исторических факультетов университетов. Оно задумано как полифункциональное по своему назначению. Анали­тические обзоры и документальные материалы могут быть использова­ны в учебном процессе по следующим основным направлениям:

- в качестве дополнительного источника при изучении студента­ми соответствующих событий и процессов, а также при подготовке к экзаменам и зачетам;

- в виде специальных заданий при проведении семинарских заня­тий, практикумов, коллоквиумов;

- для подготовки студенческих докладов в учебных и специаль­ных семинарах;

- в качестве пособия при написании курсовых работ и дипломных сочинений на соискание звания бакалавра.

П Р И М Е Ч А Н И Я

1. Шапиро Л. Коммунистическая партия Советского Союза. Лондон, 1990.

2. Боффа Д. История Советского Союза: В 2-х томах. Т. 2. От отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 - 1964. М., 1990.

3. Изместьев Ю. В. Россия в ХХ веке: Исторический очерк. 1894 - 1964. Нью-Йорк, 1990.

4. Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 г. до наших дней. Изд. 3-е. Лондон, 1989.

5. Верт Н. История Советского государства (1917 - 1991). М, 1992.

6.Хоскинг Д. История Советского Союза. 1917 - 1991. М.,1994.

7. Наше отечество (Опыт политической истории): В двух томах. Т. 2. М.,

1991.

Р А З Д Е Л  I

РОССИЯ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ СТАЛИНСКОГО РЕЖИМА (1945--1953)

Период отечественной истории, охватывающий время от окончания Ве­ликой Отечественной войны до конца правления И. В. Сталина, представляет собой своеобразную историческую полосу, весьма инте­ресную в научном отношении. Особенности этого периода определя­лись, с одной стороны, решением огромной общенародной задачи восстановления разрушенного в годы войны народного хозяйства, что стало возможным лишь в результате величайших усилий нашего наро­да. С другой стороны, именно эти годы стали временем апофеоза сталинского режима, когда его конституирующие черты проявились с особой ясностью и резкостью. В то же время как раз тогда все бо­лее заметно начали проявляться симптомы внутреннего ослабления этого режима, назревать предпосылки значительных перемен в жизни нашего общества.

Характеризуя состояние научно-исторической разработки проблем этого периода, необходимо почеркнуть его недостаточную изучен­ность, отсутствие на сегодняшний день фундаментальных обобщающих работ о развитии российского общества в 1945 - 1953 гг. На первый взгляд, такой оценке историографической ситуации противоречит обилие публикаций о Сталине и сталинизме. Этим вопросам, как из­вестно, посвящен - прежде всего в зарубежной советологии - поис­тине необъятный пласт литературы.

В отечественной историографии наиболее крупной работой, вклю­чающей рассмотрение этого периода, является вторая часть книги известного труда Д. А. Волкогонова "Триумф и трагедия. Политичес­кий портрет Сталина" (1). Следует, однако, иметь в виду, что кни­га по своему замыслу не охватывает всех аспектов исторического развития. Помимо этого, можно отметить характерную для такого ка­питального труда некоторую диспропорцию между богатством приве­денного фактического материала - ранее в значительной мере недос­тупного историкам - и уровнем его концептуального, теоретического осмысления.

Если говорить о зарубежной историографии сталинизма, то, не имея возможности перечислить даже небольшую часть исследований, отметим лишь две последние по времени выхода и наиболее фундамен­тальные по своему содержанию публикации. Первая из них, вышедшая в 1991 г. принадлежит перу крупнейшего английского советолога А. Буллока(2). Вторая работа - коллективный труд американских авто­ров под редакцией известного историка А. Ноува "Феномен Сталина", увидевшая свет в 1993 г.

Однако все эти работы не заменяют специального обобщающего труда по истории рассматриваемого периода, где давалась бы его комплексная характеристика и одновременно анализировались эконо­мические, социальные, политические, культурные и психологические процессы последних лет сталинизма.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И СОЦИАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ СТРАНЫ В ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ.

Определение перспектив развития.

Основные направления социально-экономического развития страны в последние годы сталинского режима определялись, с одной сторо­ны, необходимостью решения неимоверно трудных задач восстановле­ния экономики, с другой стороны, рассматривались в контексте оп­ределенных представлений о долговременных перспективах развития, связанных с "коммунистической перспективой". Если текущие задачи нашли отражение в четвертом пятилетнем плане восстановления и развития народного хозяйства, то определение договременных целей призвана была способствовать разработка новой редакции Программы партии, которая велась комиссией Политбюро под руководством А. А. Жданова с 1946 г., и Генерального хозяйственного плана. Работа над последним начатая еще до войны, возобновилась с августа 1947 г. под руководством Н.А.Вознесенского. При этом разрабатывались основные показатели экономического развития вначале на период 1946 - 1965 гг., а затем - на 1951 - 1970 гг. (3)

Все эти разработки исходили из незыблемости сложившейся адми­нистративно-командной системы, возможности относительно быстрого создания основ коммунистического производства и распределения посредством форсированного развития экономики, прежде всего тяже­лой индустрии, дальнейшей централизации управления, ускоренного слияния колхозно-кооперативной формы собственности с государс­твенной. Наиболее концентрированным выражением этих концептуаль­ных представлений о перспективах и путях развития нашего общества стала работа И. В. Сталина "Экономические проблемы социализма в СССР" (1952 г).

В то же время в рассматриваемый период на неофициальном уров­не происходило движение живой социальной мысли, высказывались нестандартные, оригинальные предложения о путях и перспективах развития страны. Характерно в этом отношении письмо И. В. Сталину известных экономистов В. Г. Венжера и А. В. Саниной, где выдвига­лись предложения о крупных экономических преобразованиях, в том числе о передаче основных средств производства, сосредоточенных в МТС, колхозам.

Примечательно, что в руководящие инстанции поступали письма, содержащие размышления и предложения рядовых людей о перспективах и путях развития страны. Значительный интерес в этом отношении представляет рукопись беспартийного бухгалтера С.Д.Александера "Послевоенная отечественная экономика", в которой содержались ра­дикальные предложения о преобразовании экономической системы в СССР. Однако все эти новаторские предложения оставались "гласом вопиющего в пустыне", отвергались властвующей элитой, что и обре­кало существующую общественную систему на окостенение и застой.

Восстановление и развитие промышленности

Наиболее крупные исследования, освещающие процессы восстанов­ления и развития индустриального потенциала в первые послевоенные годы, появились в 70-е годы(4). Из числа более поздних публикаций следует выделить сборник документов и материалов о промышленности и рабочем классе СССР в 1946--1950 гг.(5) Включив значительный массив документального материала, в том числе и впервые опублико­ванного, этот сборник выдержан, однако, в духе прежней идеологи­ческой парадигмы.

При характеристике хода индустриального развития в рассматри­ваемый период бросается в глаза прежде всего динамика этого про­цесса, весьма высокие темпы индустриального роста. Известно, что в годы войны было уничтожено 30 % национального достояния страны, материальные потери составили 2600 млрд руб., что в 14 раз превы­шало все доходы государственного бюджета страны в 1940 г. В ходе послевоенного восстановительного процесса уже в четвертом кварта­ле 1947 год был, по официальной версии, достигнут довоенный уро­вень промышленного производства. За четыре года четвертой пяти­летке было восстановлено и вновь построено 6200 крупных промыш­ленных предприятий, производство средств производства выросло в два раза, в том числе продукции машиностроения -- в 2,3 раза.

Важнейшая проблема, которая в настоящее время нуждается в но­вом осмыслении, -- вопрос о факторах и ресурсах такого динамично­го роста. Необходимо, в частности, сопоставить роль таких факто­ров, как патриотизм, самоотверженность народа и возможности цент­рализованной экономики, максимальной концентрации всех ресурсов на решающих направлениях развития. Особенно сложной и актуальной является оценка эффективности административной, тоталитарной сис­темы в решении социально-экономических задач этого периода. Была ли эта система важнейшим фактором успешного решения общенародных задач восстановления или, напротив, уже тогда служила тормозом развития страны? Имеющиеся в настоящее время публикации не позво­ляют однозначно ответить на этот вопрос, а скорее, очерчивают лишь некоторые альтернативные подходы.

Так, иной раз высказывается мнение о высокой экономической эффективности сталинских порядков, прежде всего об исключительном значении якобы царивших тогда дисциплины, порядка, организован­ности. Показательно в этом отношении опубликованное в 1990 г. в газете "Правда" письмо доктора физико-математических наук, народ­ного депутата Ю. Поспелова. В нем, в частности, утверждается: "Наша главная сейчас беда - отсутствие порядка, организованности, власти, наконец. Вспомним 1949 год. Всего за четыре года после самой разрушительной из войн были восстановлены промышленные предприятия и тысячи городов. В 1949 г. были отменены карточки на продукты питания (это событие имело место в 1947 г. - И. К.), а затем производились ежегодные снижения цен. Чем это объяснить? Одного энтузиазма после войны было бы мало. Был в стране порядок, т. е. каждый знал свое дело и отвечал за порученный ему участок работы. Надо быть честным перед историей и признать огромные эко­номические успехи страны в то время. Ведь на Западе тогда были уверены, что на восстановление хозяйства в СССР понадобятся деся­тилетия"(6).

Аналогичные подходы отмечаются в одной из публикаций журнала "Наш современник", в которой проводится мысль о том, что первое послевоенное десятилетие характеризовалось беспрецедентными эко­номическими успехами. Автор специально не анализирует факторы та­кого динамичного роста, однако о его позиции по этому вопросу можно судить по тому, как он объясняет причины изменения к худше­му в динамике экономического роста с начала 60-х годов: этот не­гативный поворот связывается им с ослаблением якобы в нашей эко­номике "принципа плановости"(7).

Весьма высокая оценка успехов послевоенного экономического развития дается и в статье доктора экономических наук И.Шилина.

Автор сетует, что "экономическая наука и охваченная бумом глас­ности пресса" обходят молчанием достижения этого периода и роль в них такой фигуры, как Н.В.Вознесенский. В связи с этим задает­ся риторический вопрос: "Не довлеет ли над всем этим боязнь, что достоянием общественности станет правда о том, кто и как устра­нил высококомпетентного потенциального лидера страны?"(8)

Действительно, высокие темпы послевоенного индустриального роста очевидны. Быстрое восстановление разрушенной войной эконо­мики является бесспорным и выдающимся достижением нашего народа. В то же время при оценке экономической динамики этих лет следует иметь в вииду, по меньшей мере два обстоятельства.

Во-первых, стремительный рост был характерен прежде всего для тяжелой промышленности, преимущественно - ВПК, и достигался за счет легкой промышленности, сельского хозяйства, благосостоя­ния народа. Во-вторых, вызывает сомнение качество этого роста: в сущности, в послевоенные годы воспроизводилась прежняя устарев­шая техническая база и отраслевая структура промышленности. Тем самым закладывались предпосылки для дальнейшего отставания оте­чественной экономики.

Значительный интерес в последнее время вполне закономерно вызывает вопрос о роли в развитии тоталитарного режима такого его важнейшего конституирующего элемента, как система принуди­тельного труда.(9) В оценке эффективности "лагерной экономики" господствует мнение о низкой эффективности  подневольного  труда. Наиболее типичные суждения по этому поводу сформулированы еще в классическом труде А.И.Солженицина "Архипелаг ГУЛАГ"(10).

Одной из первых попыток историко-экономического анализа этой проблемы является статья Л.С.Труса. По его оценке, ГУЛАГ концент­рировал до 10 % экономического потенциала страны, а в отраслях инфраструктуры - до 50 %. Автор, сам прошедший через ГУЛАГ, убе­дительно обосновывает тезис о низкой эффективности системы прину­дительного труда, основанной на расточительном, хищническом ис­пользовании материальных и людских ресурсов. (11)

Интересные конкретные данные в пользу такой концепции приво­дятся в публикации Л.А.Берзина об одной из трагических эпопей тех лет -- строительстве железнодорожной магистрали Салехард-Игарка, самой крупной стройке того времени. По мысли автора, эта акция, проводившаяся небывало форсированными темпами, даже без необходи­мой проектной документации, являлась выражением маниакальной ста­линской идеи о "Великой северной магистрали". На стройке работало одновременно до 200 тыс. заключенных, производительность труда которых была в 17 раз ниже в сравнении с вольнонаемным трудом. В ходе строительства имели место все мыслимые недостатки и наруше­ния -- низкое качество работ, массовые приписки и т. п.(12)

В то же время отмечаются отдельные суждения противоположного толка. Так, в интервью одного из бывших высокопоставленных хо­зяйственников ГУЛАГа доказывается, что применение труда заключен­ных было исторически вынужденным и носило весьма эффективный ха­рактер. Эта "эффективность" определялась исключительными "органи­зационными способностями" Л.П.Берии, сумевшего создать в лагерях систему жесткого нормирования и своеобразных материальных стиму­лов (дифференциация пайков, система "зачетов" и т.д.(13)

Для осмысления рассматриваемого периода важна объективная оценка научно- технических достижений первых послевоенных лет, которые концентрировались прежде всего в сфере военно-промышлен­ного комплекса. Известно, что в те годы было создано атомное ору­жие, активно развернулась работа по созданию ракетного оружия. Эти достижения связываются с предельной концентрацией на данных направлениях человеческих и материальных ресурсов, сосредоточени­ем лучших интеллектуальных и организационных сил.(14) Известно, что научным руководителем исследований по урановой проблеме был

И. В. Курчатов, организационную работу вели такие известные руко­водители промышленности как Б.Л.Ванников, В.А.Малышев, М.Г. Пер­вухин, А.П.Завенягин и др.

Говоря об этой работе, академик А. Д. Сахаров вспоминал: "Я наблюдал, что рычаги управления находятся в руках циничных, хотя и по-своему талантливых людей. До лета 1953 г. верховным шефом атомного проекта был Берия, во власти которого находились миллио­ны рабов-заключенных, почти все строительство осуществлялось их руками. (15) Наряду с прочими формами принудительного труда широ­ко применялось, как известно, система "шарашек" (тюремных НИИ), функционирование которой показано в романе А. И. Солженицина "В круге первом".

Важной предпосылкой выдающихся научно-технических достижений были особенности научного сообщества тех лет. Некоторые долговре­менные процессы в указанной сфере отмечаются, в частности, в статье известного науковеда С. Г. Кара-Мурзы. По его оценке, то время можно характеризовать как "героический период" нашей науки, когда тоталитарное давление на нее в какой-то мере блокировалось в результате существования сообщества крупнейших ученых, незави­симых в мыслях и действиях. С 50-х годов начинается процесс бю­рократизации науки, на место "ареопага избранных" приходят уче­ные-функционеры, настроенные конформистски по отношению к сущест­вующей власти, что в конечном счете и привело к падению эффектив­ности отечественной науки(16).

Отмечая значительные научно-технические достижения первых послевоенных лет, следует вместе с тем подчеркнуть, что они носи­ли характер именно отдельных прорывов в ряде специальных областей и слабо влияли на темпы научно-технического прогресса во всем на­родном хозяйстве. Научно-техническое отставание страны по целому ряду направлений сказывалось в этот период уже весьма ощутимо, что и было резко отмечено во времена Н. С. Хрущева, в частности на июльском (1955 г.) Пленуме ЦК партии.

Сельское хозяйство и крестьянство

Сельское хозяйство являлось традиционно отстающей сферой со­ветской экономики, а крестьянство представляло собой объект особо жестокой тоталитарной эксплуатации. Жизнь российского крестьянс­тва в первые послевоенные годы, его неоценимый вклад в послевоен­ное восстановление страны, его трагическая судьба в условиях то­талитаризма, -- все эти вопросы еще не получили адекватного отра­жения в работах исследователей.

Наиболее крупным обобщающим трудом по этим проблемам является коллективная монография "Советская деревня в первые послевоенные годы"(17). Вполне понятно, что в своих концептуальных ориентирах она соответствует идеологическим установкам того периода.

Заметным событием историографии последнего времени стало по­явление монографии О.М.Вербицкой, в которой исследуется положение российского крестьянства в период с середины 40-х до начала 60-х годов(18). Сильной стороной этой работы является стремление выя­вить различные аспекты в развитии крестьянства, показать сдвиги в его социально-экономическом статусе, изменения в социально-психо­логическом состоянии. Однако в этой относительно небольшой работе основное место занимает период хрущевской "оттепели", первым пос­левоенным годам в ней "повезло" меньше.

Помимо названных исследовательских работ, следует отметить также подготовленный В.П.Поповым сборник документов о послевоен­ной российской деревне, содержащий интереснейшие, можно сказать, уникальные материалы по этой теме/19/.

При характеристике процессов в аграрном секторе страны в пос­левоенные годы следует учитывать прежде всего огромные материаль­ные и людские потери, понесенные в годы войны. В сравнении с 1940 г. в 1945 г. посевные площади составляли 75 %, валовая продукция сельского хозяйства -- 60 %. Положение осложнялось еще и тем, что разоренная деревня в послевоенные годы продолжала служить важней­шим источником финансирования, материальных и людских ресурсов для других отраслей народного хозяйства.

Одним из трагических испытаний данного периода, отразившим наиболее негативные черты тоталитарной системы, стал голод 1946 -- 1947 гг. на Украине и в ряде других районов страны. Первую по­пытку воссоздания картины этой народной трагедии представляют публикации И.М.Волкова/20/ и В.Ф.Зимы/21/. Демографический аспект послевоенного голода рассматривается в содержательной статье

В.П.Попова, где наиболее последовательно обосновывается версия об искуственном характере голода, организованного режимом, как счи­тает названный автор, специально для окончательного подчинения крестьянства тоталитарной власти. Помимо того, в статье показано, что, в сущности, голод не закончился в 1947 г., а продолжался и в следующем году (22).

Ход и особенности восстановительного процесса в сельском хо­зяйстве в первые послевоенные годы характеризуется тем фактом, что в 1950 г. валовая продукция сельского хозяйства (по всем ка­тегориям хозяйств) составила 99 % к уровню 1940 г., в том числе продукция земледелия -- 97, животноводства -- 104 %. Оценивая эти результаты как исторический подвиг российского крестьянства, все­го нашего народа, следует в то же время иметь в виду, что восста­новление в основном довоенного уровня сельскохозяйственного про­изводства к началу 50-х гг. означало дальнейшее резкое усиление диспропорции между уровнями индустриального и аграрного произ­водства. Это тем более важно подчеркнуть, что уже в 1949 г. руко­водящими верхами было заявлено о "решении зерновой проблемы"; официальная пропаганда трубила о величайших успехах "социалисти­ческого сельского хозяйства" и т. п.

С этой точки зрения значительный интерес представляет оценка исследователями состояния сельского хозяйства в конце 40-х -- на­чале 50-х годов и тех мер, которые предпринимались для ускорения развития этого сектора экономики ("великий план преобразования природы", укрупнение колхозов, сельская электрификация и т. д.).

Одна из первых попыток обобщающей характеристики этих преоб­разований -- еще по "горячим следам" событий -- была предпринята известным историком-эмигрантом Б.Николаевским.(23) По его оценке, проведение в конце 40-х -- начале 50-х гг. таких мероприятий, как укрупнение колхозов, упрочение постоянной производственной брига­ды в противовес звеньям, означали новый после коллективизации шаг по усилению системы бюрократического диктата в сельском хозяйс­тве. При этом, по его мнению, в первые послевоенные годы в силу вынужденных обстоятельств имело место определенное поощрение ини­циативы колхозников, открывался некоторый простор материальным стимулам, приоритетной считалась более гибкая звеньевая система организации труда. Инициатором такой политики, по предположению названного автора, был секретарь ЦК ВКП(б) А. Андреев, за которым в свою очередь стоял Л. Каганович. В конце 1949 г. секретарем ЦК и МГК стал Н. С. Хрущев, развернувший кампанию против звеньевой системы, за укрупнение колхозов и создание "агрогородов". Это оз­начало дальнейшее отчуждение колхозников от средств производства и тем самым дальнейшее усиление командно-бюрократического режима, окончательное "раскрестьянивание" тружеников земли.

Суждение о заметных разногласиях по вопросам аграрной полити­ки в сталинском руководстве высказывается и в известной работе Л.Шапиро. С его точки зрения, противниками хрущевских прожектов после отстранения А. Андреева стали Берия и Маленков(24). Из чис­ла отечественных публикаций последнего времени, где характеризу­ются определенные оттенки в позиции "соратников вождя" по вопро­сам сельского хозяйства и особо раскрывается роль Н.С.Хрущева в осуществлении аграрной политики в конце 40-х - начале 50-х годов, привлекает внимание работа А. Н. Пономарева (25).

В некоторых публикациях содержатся неоднозначные оценки мероп­риятий конца 40-х -- начала 50-х годов развития сельского хозяйс­тва. Так, известный журналист-аграрник Л. Иванов высказывал мнение, что "великий план преобразования природы" представлял собой образцовую программу развития сельского хозяйства, включавшую та­кие необходимые компоненты, как внедрение зональных систем земле­делия, мероприятия по охране природы и т. п. По его наблюдениям (автор сам в то время был специалистом сельского хозяйства), в первые послевоенные годы осуществлялись масштабные и продуманные меры по внедрению севооборотов. В целом, утверждает Л.Иванов, рост сельского хозяйства в то время был весьма значителен, пере­лом к худшему начался именно с хрущевских преобразований; особен­но негативное значение имели введение "пропашной" системы и ломка севооборотов(26).

Признавая неоднозначность процессов, происходивших в сельском хозяйстве послевоенного периода, можно напомнить, что именно в эти годы значительную поддержку получила почвозащитная система Т.С.Мальцева. В 1946 г. состоялась его встреча с  представителем ЦК партии, после чего началось активное внедрение рекомендаций "народного академика". В то же время именно при Н.С.Хрущеве Т.С.Мальцев подвергался разносной критике (27).

В целом же, по-видимому, в мероприятиях конца 40-х, в частнос­ти, в "великом плане преобразования природы", имелось определен­ное рациональное зерно. Однако сами по себе они, разумеется, не могли ускорить развитие аграрного сектора -- для этого требова­лась глубокая трансформация всего хозяйственного механизма.

Весьма важной представляется итоговая характеристика состояния сельского хозяйства к концу сталинской эпохи. В большинстве пуб­ликаций последних лет делается акцент на таких реалиях того пери­ода, как фактическая стагнация сельскохозяйственного производства в начале 50-х годов, тяжелое положение преобладающей массы крестьянства(28).

Анализируя причины такой сложной обстановки, отмечая засилие тоталитарных порядков, большинство авторов сходятся в том, что торжествовавшие в тот период жесткая централизация и регламента­ция управления сельским хозяйством, налоговый характер заготовок, которые на определенном этапе, видимо, являлись вынужденной необ­ходимостью, с начала 50-х годов превратились в сильнейший тормоз развития аграрного производства

Осознавали ли правящие круги тупиковое положение сельского хо­зяйства, были ли серьезные планы пересмотра аграрной политики в конце сталинского периода? Утвердительный ответ на этот вопрос дается в книге О.А.Платонов - наиболее обобщающем историческом труде национал-фундаменталистского направления. С. 219. С одной стороны этот автор отмечает, что проводившаяся политика завела сельское хозяйство в тупик. В то же время он утверждает: "Спра­ведливости ради следует отметить, что Сталина беспокоили процес­сы, происходившие на селе. В 1951-1952 гг. по его указанию разра­батывается программа реформирования русского сельского хозяйства в сторону ослабления административной опеки, снижения налогов, введения некоторых льгот для крестьянства, увеличения кредитов и т.п. Однако претворять эту программу в жизнь суждено было его не­достойным преемникам."

Огромное значение имел 15-летний "великий план преобра­зования природы". Уже было достигнуто большое повышение урожай­ности. Его результатов хвтило до начала 70-х гг. (С. 220).

Вместе с тем, в последнее время в печати, в различных устных высказываниях проскальзывают ностальгические нотки о сталинском "порядке", позволившем в короткие сроки восстановить сельское хо­зяйство и успешно улучшить продовольственное положение страны. Однако факты, приводимые в ряде публикаций, свидетельства совре­менников, приводят к выводу о том, что сталинский "порядок", ба­зировавшийся на изъятии из деревни всего возможного, на командах и репрессиях, не исключал вместе с тем многих органических поро­ков бюрократической системы управления.

Бывший руководящий работник совхозной системы И.Овсянников, например, вспоминает о том, какие в те годы во многих хозяйствах царили беспорядок, бесхозяйственность, хищения и приписки(29). Ярким примером нравов того времени может служить судьба работника одного из сельскохозяйственных научных учреждений Г.Вергезова, который, начиная с 1947 г., разоблачал безобразия, распространен­ные в совхозах Чкаловской области (бесхозяйственность, воровство, пьянство и т. п.). Приведенные им факты были подтверждены в ходе проверки комиссией ЦК партии под председательством Г. Маленкова, что не спасло молодого ученого от преследований со стороны тог­дашнего министра совхозов. Отчаявшийся правдоискатель обратился с письмом к "вождю народов", в результате чего на заседании Совета Министров СССР было принято решение привлечь Г.Вергезова к уго­ловной ответственности за "клевету": он получил два года лагеря и пять лет ссылки, (добился реабилитации лишь в 1987 г.) (30).

Социальная политика

Проблемы материального благосостояния и социальной политики в послевоенные годы принадлежат к числу наименее изученных аспектов исторического процесса тех лет.(31) Из числа материальных мероп­риятий особый интерес в настоящее время вызывают меры по нормали­зации денежного обращения, отмена нормированного снабжения, сни­жение цен.

Одна из немногих попыток системно и критически рассмотреть комплекс проведенных тогда мероприятий была предпринята еще в 70-е годы в статье Н.Я.Бромлей.(32) По мнению названного автора, в социальных мероприятиях второй половины 40-х годов можно выде­лить два основных этапа. Первый этап охватывал 1945 -- 1946 гг. и включал повышение заработной платы в ведущих отраслях промышлен­ности и строительства. Второй период (1947 -- 1950 гг.) был озна­менован снижением цен. Как отмечается в публикации, этот путь по­вышения материального благосостояния имел в достаточной степени ограниченный потенциал и не мог быть основой долгосрочной соци­альной политики. По оценке автора, снижение цен имело неоднознач­ные последствия. Во-первых, оно велось чрезмерно высокими темпа­ми, не соответствующими приросту товарной массы. В результате этого имели место негативные последствия в снабжении малых горо­дов. Во-вторых, снижение цен, как один из путей повышения матери­ального благосостояния народа, не позволяло должным образом воз­действовать на рост производительности труда.

Из публикаций последних лет заслуживают внимания статьи Т. Клиффа (Великобритания) и В. Роговина, где предпринимается пло­дотворная попытка дать обобщающую характеристику социальной поли­тики в сталинский период.(33) Авторы обращают внимание, в част­ности, на такую особенность социальной политики при Сталине, как чрезвычайно резкая дифференциация материального положения, разрыв между социально-профессиональными группами с весьма низкими и чрезвычайно высокими доходами. Эти различия определялись не столько реальным уровнем квалификации, социальной значимостью труда соответствующих групп, сколько их близостью к власти, поли­тической лояльностью. Широкое распространение получили разнооб­разные привилегии для руководящих работников партийного государс­твенного аппарата.

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

Особый интерес представляют тенденции общественно-политичес­кого развития в последние годы сталинизма -- изменения в полити­ческой активности народа и в его психологии, эволюция самого ре­жима, борьба в недрах властвующей элиты. К сожалению, все эти проблемы изучены недостаточно.

Одна из немногих попыток обобщающей характеристики обществен­но-политических процессов рассматриваемого периода предпринимает­ся в вышедшей недавно монографии Е. Ю. Зубковой(34). В этой рабо­те значительное внимание уделяется социально-психологическому фактору, настроениям и стремлениям народных масс. Правда, следует иметь в виду, что эта относительно небольшая книга, охватывающая период в 20 лет, не могла со всей полнотой и конкретностью отра­зить послевоенные годы.

Основные тенденции эволюции сталинского режима

При изучении политического развития тоталитарного сталинского режима в послевоенные годы особое внимание уделяется расстановке сил внутри властвующей элиты, борьбе различных группировок в ок­ружении диктатора. Конкретные характеристики этих процессов не­редко отличаются значительной противоречивостью, что вполне по­нятно, так как основаны, как правило, на различных косвенных дан­ных. Так, один из наиболее известных в настоящее время советоло­гов Дж.Хоскинг обосновывает тезис о монолитной сплоченности ста­линского окружения, которое в силу этого становилось "потенциаль­ным препятствием сталинскому опыту неограниченной власти".(35)

В то же время широко распространена точка зрения,  выдвинутая В. Шарндорфом еще в начале 60-х годов о том, что в конце своей жизни Сталин готовил новый "отстрел" руководящей верхушки и заме­ну ее молодыми кадрами, одним из подступов к чему было проведен­ное на ХIХ съезда партии (1952 г.) преобразование Политбюро в Президиум ЦК - более широкий орган, где старые кадры были раство­рены среди молодых выдвиженцев.(36)

По оценке ряда авторов, в частности А.Антонова-Овсеенко и Р. Медведева, основная тенденция политической борьбы среди "соратни­ков вождя" состояла в постепенном оттеснении от власти старых кадров (Молотова, Кагановича, Ворошилова) и повышении роли моло­дых днятелей, между которыми, в свою очередь, разворачивается ожесточенная борьба за власть.(37)

Еще в 1961 г. Р. Конквест выдвинул гипотезу о борьбе в недрах сталинской элиты двух группировок во главе со А.Ждановым, с одной стороны, и Л. Берией и Г. Маленковым - с другой.(38) В настоящее время ее поддерживают Т. Данмор, А. Антонов-Овсеенко и некоторые другие авторы.(39) Вначале, считают они, происходило возвышение группы Жданова, в результате чего Маленкова направляют из Москвы в Среднюю Азию. Прослеживается и возвышение выдвиженцев Жданова, в том числе Н. А. Вознесенского и А. А. Кузнецова. Последний, как выясняется, став секретарем ЦК, начинает проверку деятельности ведомства Берии. В 1948 г. при загадочных обстоятельствах (воз­можно, не без содействия Берии) Жданов умирает, после чего начи­нается возвышение группы Берии - Маленкова, которое сопровождает­ся вытеснением и уничтожением выдвиженцев Жданова.

Наиболее последовательно такой взгляд на предпосылки и смысл новой репрессивной волны, с особой яркостью проявившейся в "ле­нинградском деле", обосновывается в статье В. Демидова.(40) Про­тив такой трактовки этих трагических событий послевоенной истории возражает писатель И.Ивановский, по мнению которого, Вознесенс­кий и Кузнецов вслед за Рютиным и Раскольниковым развернули геро­ическую борьбу против Сталина(41).

Более реалистичной в этом плане представляется концепция, сформулированная в статье Ю. Аксенова и Е. Зубковой "Предвестие перемен".(42) По оценке этих авторов, новые кадры, выдвинутые в период войны, не являясь субъективно противниками сталинизма, объективно входили в противоречие с логикой системы, требовавшей слепого и беспрекословного подчинения. В этом состоял смысл реп­рессивных акций второй половины 40-х -- начала 50-х годов. Анало­гичная точка зрения развивается в очерке А. Афанасьева "Победи­тель", посвященном А. А. Кузнецову.(43)

В конце 40-х - начале 50-х годов борьба среди властвующей элиты фокусируется в новом направлении, связанном с с противо­действием со стороны Сталина непомерному возвышению Берии. В этом контексте оценивается "мингрельское дело", арест в 1951 г. ми­нистра государственной безопасности Абакумова - ставленника Берии и т. п.

Ряд авторов отмечает, что к марту 1953 г. Берия фактически изолировал Сталина, скомпрометировал его ближайших помощников, врачей и др. Высказывается мнение и о том, что Берия мог способс­твовать смерти Сталина: характерно, что эту мысль поддерживает такой осведомленный современник рассматриваемых событий, как К. Симонов. (44) Не исключал такой возможности в своих доверительных беседах с писателем И.Ф.Стаднюком и ближайший "соратник вождя" - В.М.Молотов(45).  В то же время решительно оспаривают эту  версию Б.С.Попов и Б. Т. Оппоков, основывающиеся на материалах следствия по делу Берии.(46)

Своеобразную и по своему убедительную концепцию политического развития тоталитарного режима в конце сталинской эпохи выдвигает известный зарубежный советолог А.Авторханов в работе, специально посвященной этим сюжетам, - в книге "Загадки смерти Сталина". Согласно его версии, в конце рассматриваемого периода под угрозой нового "отстрела" представители новых и старых кадров объедини­лись, фактически изолировали Сталина, сформировали заговор и на деле отстранили его от реальной власти. (47)

В некоторых публикациях последних лет делаются попытки обна­ружить более глубинные тенденции и перспективы политической эво­люции сталинского режима. Так, известный писатель В. Солоухин высказывает предположение, что Сталин готовил реставрацию импера­торской власти. (48)

Историк Л. Максименков, работающий в настоящее время в Кана­де, приходит к выводу, что последние годы жизни Сталина ознамено­вались началом "подготовки перехода "бронепоезда" режима на пос­лесталинские рельсы". Проявление этой тенденции автор, в частнос­ти, усматривает в таких симптомах, как изменение некоторых акцен­тов пропаганды, в том числе усиление внимание "ленинской теме". По мнению названного советолога, "после смерти Сталина советское руководство начало демонтаж отдельных структур сталинизма, исходя из рецептов, оставленных самим Сталиным.(49)

Своеобразная трактовка глубинной эволюции сталинского режима дается во многих публикациях представителей национал-почвенничес­кого направления общественной мысли. Так, в в ряде выступлений известного деятеля Русской Православной Церкви митрополита Санк­тпетербургского и ладожского в послевоенные годы наметилась воз­можность "постепенного перерождения политической системы в духе российских национальных интересов с перспективой эволюционного возвращения страны на путь ее исторического развития"(50).

Наиболее последовательно это прослеживается в самой крупной и обобщающей работе рассматриваемого направления - книге О.Платоно­ва (Платонов О.А.  Тайная история России.  XX век. Эпоха Сталина. М.,1996). В его изображении, Сталин, развернув борьбу с космопо­литической элитой, делал все для возвращения к национальным исто­кам. Данный автор рассматривает идеологические и репрессивные кампании послевоенных лет и прежде всего их антисемитскую направ­ленность как закономерную и исторически необходимую. Смерть Ста­лина он связывает с "сионисткими происками".

При оценке правомерности всех этих гипотез следует еще раз подчеркнуть, что они носят преимущественно умозрительный харак­тер, либо основаны на различных косвенных признаках.

Идеологические компании и политические репрессии

Характерная тенденция общественно-политической жизни послево­енных лет -- развертывание массовых идеологических кампаний, ост­рие которых было направлено против научной и художественной ин­теллигенции. Каковы же предпосылки и мотивы этого идеологического прессинга, быстро перераставшего в новые репрессивные акции? Ра­нее -- при характеристике борьбы в правящей элите -- уже высказы­вались некоторые соображения о мотивах такой политики, связанных с борьбой различных группировок властвующей элиты.

В ряде публикаций,  в частности в упоминавшихся воспоминаниях К. Симонова, эта репрессивная волна рационально объясняется стремлением сталинского режима "поставить на место" интеллиген­цию, которая в послевоенной эйфории была охвачена надеждами на либерализацию политической системы, на углубление контактов с За­падом и т. п. Характерно, что в это время такие известные мыслители и об­щественные деятели русского зарубежья, как Ф. Дан, И. Солоневич, Г. Федотов и другие также высказывают оптимистические прогнозы о возмодности либерализации сталинского режима под влиянием подъема народного самосознания в ходе войны, контактов с Западом и т. д. (51)

Из числа современных советологов на это обращается внимание в фундаментальной работе крупнейшего американского историка и поли­толога Р. Такера "Политическая культура и лидерство в Советской России от Ленина до Горбачева".(52) Позднее в своем интервью этот патриарх западной советологии высказал мысль, что в 1945 г. имел­ся определенный шанс радикальной "перестройки" нашего общества, так как его широкие слои были охвачены ожиданьем перемен.(53)

Важнейшей вехой в эскалации идеологического прессинга в отно­шении интеллигенции стала разносная критика М. Зощенко и А. Ахма­товой в 1946 г. Заслуживает вниамния вопрос о движущих силах и механизмах этой и подобных ей идеологических репрессивных кампа­ний. В упоминавшейся публикации В. Демидова расправа с ленинг­радскими литераторами рассматривается как эпизод в той борьбе внутри властвующей элиты, о которой речь шла ранее. По мнению названного автора, эта акция была направлена против А. Жданова, который, будучи, разумеется, гонителем свободной мысли и твор­чества, предпочел бы в другой ситуации не выносить "сор из избы". Однако в сложившихся условиях ему некуда было деваться, так как заинтересованные силы скомпрометировали М.Зощенко в глазах Стали­на: "вождю народов" были, в частности, представлены выдержки из речей Геббельса, где уничижительные характеристики советских лю­дей подкреплялись цитатами из произведений М. Зощенко.

Трагической страницей отечественной культуры стали преследо­вания в послевоенные годы ряда научных школ и прежде всего разг­ром в 1948 г. генетического направления в биологии. В последнее время появились публикации, которые проливают дополнительный свет на рпедпосылки и движущие импульсы этой позорной акции. История борьбы Т. Лысенко против генетики наиболее обстоятельно освещает­ся в работе известного биолога В. П. Эфраимсона, который еще в конце 40-х годов передал в ЦК партии обширную записку(54) Духов­ную атмосферу тех событий воссоздает роман В. Дудинцева "Белые одежды"(55).

Наиболее обстоятельный анализ конкретных внутренних пружин, приведших к печально знаменитой августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г., дан в статье В. Сойфера "Горький плод"(56). Автор показывает, что после войны Т. Лысенко оказался в весьма тяжелой ситуации, во многом лишившись поддержки правящих кругов, о чем свидетельство­вала резкая критика его со стороны заведующего отделом науки ЦК партии Ю. Жданова (сын А. Жданова). В этих условиях единственное, что дало Лысенко возможность обрушиться на генетиков, была под­держка Сталина, который дал "добро" на такую акцию и лично отре­дактировал текст выступления "народного академика" на сессии ВАСХНИЛ.

Весьма важным представляется вопрос о масштабах репрессий послевоенных лет, по поводу чего высказываются различные сужде­ния.Так, по оценке Р. Медведева, репрессии 40-х -- начала 50-х годов прошли два этапа. В ходе первого (1941 -- 1946 гг) было репрессировано 10 млн человек (в том числе депортированные наро­ды, бывшие военнопленные, население оккупированных территорий и др.). В ходе новой волны террора, начавшейся в 1947 г., репресси­ям подвергся 1 млн человек; масштабы репрессий в этот период мог­ли бы быть и большими, однако страна была уже до крайности обеск­ровлена войной.(57)

Иные сведения по этому поводу приводятся в ряде официальных публикаций последних лет. Так, по данным комиссии Политбюро ЦК КПСС, занимавшейся проблемой реабилитации репрессированных, за весь период 1921 -- 1953 гг. было репрессировано по политическим статьям 3 млн 7788 человек, из которых расстреляно 780 тыс. Что же касается послевоенного периода, то за 1946 - 1952 гг. было репрессировано 385.720 чел.(58). Согласно опубликованной сейчас статистике ГУЛАГа, на 1 января 1953 г. в ИТЛ и колониях находи­лось почти 2,5 млн заключенных, из которых более четверти (свыше полумиллиона) составляли осужденные по политическим обвинени­ям(58).

Оппозиционные настроения и антисталинское сопротивление

Весьма актуальным представляется вопрос о существовании в российском обществе сил, критически настроенных по отношению к тоталитарному режиму и предпринимавших те или иные шаги по его изменению к лучшему. Симптоматичны факты критического отношения отдельных видных представителей интеллигенции к сталинским поряд­кам; примером этого могут служить опубликованные в настоящее вре­мя дневниковые записи академика В. И. Вернадского и известного кинорежиссера А. Довженко.(59)

Определенные оппозиционные настроения проявляли и некоторые молодые интеллектуалы. Так, известный диссидент А. Синявский в своей автобиографической работе "Диссидентство как личный опыт" (1982 г.) отмечает, что он, начав свою биографию в качестве пра­воверного сталинста, уже в конце 40-х годов пришел к сомнениям в достоинствах существующего политического режима.(60) Другой вари­ант духовной эволюции нашел отражение в воспоминаниях известного политолога Ф. Бурлацкого: под влиянием семейных традиций он с ранней молодости критически относился к Сталину и в начале 50-х годов подготовил диссертацию, где в противовес тогдашнему полити­ческому этикету не было ни одной ссылки на работы "вождя наро­дов".(61)

Но вопрос состоит в том, насколько эти оппозиционные настрое­ния охватили широкие общественные круги. В упоминавшейся публика­ции Ю. Аксенова и Е. Зубковой обосновывается мысль о широком распространении этого критического брожения. Названные авторы ут­верждают: "В обществе зрело понимание необходимости перемен: это субъективное ощущение накладывалось на особую духовную атмосферу первых послевоенных лет. Человек, который на многое смотрел уже другими глазами, видел то, чего раньше не замечал, или что еще не так давно считал само собой разумеющимся. Победители, фронтовики стали основой "критической массы", наиболее остро реагирующей на болевые точки действительности, и прежде всего на вопрос вопросов послепобедных дней: как жить дальше? Так же, как до войны, или по-другому? Самые разные люди -- от руководителей до людей, весь­ма далеких от служебной иерархии, -- выступали с предложениями в развитие охвативших общество идей".(62)

Не отрицая появления такого рода настроений, думается, нет оснований преувеличивать их массивость и радикализм. Ожидание пе­ремен, видимо, не выходило за рамки сложившихся представлений о социальной и политической системе: речь шла главным образом об устранении ее "отдельных недостатков". Это, вероятно, было связа­но не только с подавлением всех инакомыслящих и неустанным "про­мыванием мозгов", но и с тем, что существовавшая система в то время еще не проявила в полной мере своей несостоятельности. Нап­ротив, она выглядела весьма эффективной и динамичной -- победила в войне, обеспечила послевоенное восстановление, достигла успехов в военно-технической области.

Значительный интерес представляют отмечающиеся в первые пос­левоенные годы попытки организованного сопротивления тоталитарно­му режиму, в том числе - создания впервые за многие годы оппози­ционных организаций. Наиболее заметный эпизод такого рода описы­вается в произведении писателя А.Жигулина "Черные камни"(63), в котором рассказывается о молодежной антисталинской организации "Коммунистическая партия молодежи", возникшей в Воронеже в конце 40-х годов. В настоящее время А. Жигулин работает над историей этих антисталинских "молодых гвардий", которых, как выясняется, были десятки.(64)

Максимальной остроты массовое сопротивление сталинскому режи­му в рассматриваемый период достигло в повстанческом движении в западных регионах страны (Западная Украина, Прибалтика) и в восс­таниях узников ГУЛАГа. Наиболее представительная сводка фактов об этой последней форме борьбы приводится в обобщающем труде М. Гел­лера и А. Некрича.(65)

Высоко оценивая эти проявления прямой вооруженной борьбы про­тив тоталитарного режима, следует, однако иметь в виду то обстоя­тельство, что они носили весьма локальный и специфичный характер и не могли оказывать существенного воздействия на настроения ши­роких масс. Несмотря на наличие в обществе острых противоречий, вплоть до конца сталинского правления тоталитарный режим распола­гал значительным "запасом прочности", имел возможность сдерживать или подавлять народное недовольство.

П Р И М Е Ч А Н И Я

1. Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет Сталина: В 2-х частях, в 2-х кн.

2. На русс. яз.: Буллок А. Гитлер и Сталин. Жизнь и власть: Срав­нительное жизнеописание. В 2-х томах. Смоленск, 1994.

3. См.:  Залкинд А. И., Мирошниченко Б. П. Очерки развития народнохозяйственного планирования. М., 1980. С. 25.

4. См.:  Приходько Ю.  А.  Восстановление индустрии. 1942 -- 1950гг.  М., 1973; Хлусов М. И. Развитие советской индустрии. 1946 --1958. М., 1977.

5. Промышленность и рабочий класс СССР. 1946 -- 1950. М., 1989.

6. Правда. 1990. 31 октября.

7. См.: Васильков Т. Корреляция этапов // Наш современник. 1990. N9. С.130.

8. Шилин И.  Российская реформа: возможные альтернативы // Диалог. 1994. N 11. С. 58.

9. Библиографию отечественных публикаций на эту тему  см.:  Эбеджанс С.  Г., Бажнов М. Я. Производственный феномен ГУЛАГа // Воп­росы истории. 1994. N 6. С. 188.

10. Солженицин А.И. Малое собр.соч. Т.6 .М.,1991. С.316-317.

11. Трус Л.С.  Введение в лагерную экономику //ЭКО 1990.  N 5. С. 135 - 150.

12. Берзин А.А. Дорога в никуда: материалы о строительстве желез­ной дороги Салехард-Игарка // Вопросы истории естествознания и техники. 1990. N 1. С.25 - 37.

13. Известия. 1993. 30 января.

14. Следует отметить, что в некоторых публикациях последних лет обосновывается большая, возможно, и решающая роль усилий советс­ких шпионских служб в овладении "атомными секретами". См. напр.: Чиков В. Как советская разведка "расщепила" американский атом // Новое время. 1991. N 16-17; Харитон Ю.Б., Смирнов Ю.Н. Мифы ядер­ного проекта // Свет. 1994. N 4.

15. Звезда. 1990. N 2. С. 75.

16. Вопросы философии. 1989. N 4. С. 57-67.

17. Советская деревня в первые послевоенные годы. М.,1978.

18. Вербицкая О.  М. Российское крестьянство: от Сталина к Хруще­ву. Середина 40-х -- начало 60-х гг. М., 1992.

19. Попов В.П.  Российская деревня после войны (июнь 1945 -  март 1953). Сб. документов. М.,1993.

20. Волков И.  М.  Засуха, голод 1946 - 1947 гг. // История СССР.

1992. N 4;

21. Зима В.  Ф. Голод в России в 1946 - 1947 // Отечественная ис­тория. 1993. N 1.

22. Попов В.П. Причины сокращения численности населения РСФСР после Великой отечественной войны//Социологические исследования.

1994. N 10. С. 76 - 94.

23. См.: Николаевский В. Новый поход против деревни в СССР // Но­вый журнал (Нью-Йорк). 1950. Вып. ХХIV. С.56 - 69.

24. Шапиро Л.  Коммунистическая партия Советского Союза.  Лондон,

1990. С. 716 -- 718.

25. Пономарев А.Н. Хрущев: путь к лидерству. М., 1990. С.37 - 42.

26. Иванов Л. Экономика и экономисты  //  Октябрь.  1988.  N  8.

С.169.

27. См.: Русский крестьянин. М., 1968. С. 75.

28. Наиболее последовательно эта оценка проводитсяя в работе: Зи­ма В.  Ф. "Втрое раскулачивание" (Аграрная политика конца 40-х -- начала 50-х гг.) // Отечественная история. 1994. N3. С. 109-125.

29. Наука и жизнь. 1990. N 10. С. 32 -- 33.

30. Сельская жизнь. 1990. 25 октября.

31. Более конкретно изучено материальное положение отдельных групп населения на региональном уровне, особенно городского насе­ления Сибири. -- См.напр.: Букин С. С. Опыт социально-бытового развития городов Сибири (вторая половина 1940-х -- 1950-е гг.). Новосибирск, 1991.

32. См.:  Бромлей Н. Я. Совершенствование распределительных отношений -- важнейший принцип развития социализма // Проблемы социально-экономических формаций: Историко-типологические исследова­ния. М., 1975.С.125 - 132.

33. Клифф Т.  Советская Россия: пропасть в благосостоянии и дискриминация // ЭКО. 1989. N 9. С. 127 -- 133; Роговин В. З. От ста­линского равенства к брежневской открытости доходов // Там же. С. 134 -- 145.

34. Зубкова Е. Ю. Общество и реформы. 1945 -- 1964. М., 1993.

35. Hosking G. A History of the Soviet Union. London, 1985. P.315.

36. Scharndorf W Die Geschichte der KRdSU.  Munchen, 1961. S.70 -75.

37. Антонов-Овсеенко А.  Берия // Юность.  1988. N 12. С.76 - 77; Медведев Р. Они окружали Сталина // Там же. 1989. N 5. С.73 - 74.

38. Conquest R.  Power and Polici in the USSR. New York, 1961. P. 18 - 49.

39. Dunmore T. Soviet Politics. London, 1984. P. 26 - 27.

40. См. Звезда. 1989. N 1. С.131 - 163.

41. См. Огонек. 1989. N 7. С.25.

42. Литературная газета. 1989. N 24.

43. Комсомольская правда. 1988. 15 января.

44. Симонов К.  Глазами человека моего поколения // Знамя. 1988. N 4. С.118 - 119.

45. Стаднюк И.Ф. Записки сталиниста. М.,1993. С.382.

46. Попов Б. С., Оппоков В. Т. Бериевщина (по материалам следс­твия) // Берия. Конец карьеры. М., 1991. С. 355 -- 358.

47. Загадки смерти Сталина: С. Аллилуева. Двадцать писем другу; Авторханов А. Загадки смерти Сталина. Барнаул, 1993. С. 164 --254.

48. Солоухин В. Камешки на ладони // Москва. 1992. N 7-8. С.47 -

49. Максименко Л. Культ. Заметки о словах-символах в советской политической культуре // Свободная мысль. 1993. N10. С. 38.

50. Советская Россия.  1993. 15 июля. См. также: Наш современник. 1994. N 5. С.15.

51. См. напр.: Коммунист. 1990. N 7. 78 (фрагмент из книги Ф. Да­на "Происхождение большевизма", 1946 г.); Солоневич И.Л. Народная монархия.  Репринное воспоизведение издания 1973. М.,1991. С.125; Федотов Г.  П.  Империя и свобода.  Нью-Йорк, 1989. С.125 (статья "Россия и свобода", 1945 г.)

52. США: Экономика, политика, идеология 1990. N 6. С.78; Комму­нист. 1990. N 9. С.83.

53. См.: Вопросы истории естествознания и техники. 1989. N 1 - 3.

54. См.: Нева. 1987. N 1 - 4.

55. См.: Огонек. 1988. N 1 - 2.

56. Московские новости. 1988. N 48.

57. Источник. 1995. N 1. С.123.

58. Свободная мысль. 1994. N 6. С. 99.

59. См.:  Литературная газета.  1988.  N 11;  Огонек. 1989. N 19. С.27.

60. См.: Юность. 1989. N 5.С.80 - 81.

61. См.: Новый мир. 1988. N 10.С.76.

62. Литературная газета. 1989. N 24.

63. См.: Знамя. 1989. N 7 - 8.

64. См.: Померанц Г. Корзина цветов нобелевскому лауреату // Ок­тябрь. 1990. N 11.С.75.

65. Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. Изд. 3-е. Лондон, 1989. С. 546--552.

ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ.

Предложения об экономических преобразованиях в стране.

Из записной книжки А.Н.Толстого. Запись от 22 июля 1943 г.

"Что будет с Россией? 10 лет мы будем восстанавливать города и хозяйство. После мира будет нэп, ничем не похожий на прежний нэп. Сущность этого нэпа будет в сохранении колхозного строя, в сохранении за государством всех средств производства и крупной торговли. Но будет открыта возможность личной инициативы, которая не станет в противоречие с основами законодательства и строя, но будет дополнять и обогащать их. Будет длительная борьба между старыми формами, формами бюрократического аппарата и новым госу­дарственным человеком, выдвинутым жизнью. Победит последний. Расцветут ремесла и всевозможные артели, борющиеся за сбыт своей продукции. Резко повысится качество.

(Литературное наследство. Т. 74. М., 1965. С. 75).

Основные предложения из рукописи С.Д.Александера "Послевоен­ная отечественная экономика"

1. Преобразовать государственные предприятия в акционерные или паевые товарищества, в которых держателями акций выступают рабочие и служащие, а управляет всем полномочный выборный совет акционеров.

2. Децентрализовать функции снабжения предприятий сырьем, топливом и материалами путем создания районных и областных промс­набов (вместо снабсбытов при наркоматах и главках).

3. Отменить обязательные поставки, т. е. систему госзагото­вок, предоставив колхозам и совхозам возможность свободно прода­вать продукцию по ценам, складывающимся на рынках.

4. Полностью отменить существующую денежную систему и ввести новую, основанную на золотом паритете.

5. Ликвидировать государственную торговлю, передав ее функции торговым кооперативам и паевым товариществам.

(Литературная газета. 1989. N 24).

Индустриальное развитие и научно-технический прогресс

Из постановления ЦК ВКП(б) о состоянии партийно-политической работы на угольных шахтах Донбаса. февраль 1948 г.

... Обком, горкомы и райкомы партии не проявляют внимания к удовлетворению насущных нужд рабочих... Забвение со стороны пар­тийных органов вопросов культурно-бытового обслуживания шахтеров привело к тому, что имеющиеся в Донбассе возможности улучшения культурно-бытового обслуживания шахтеров не используются. В ре­зультате имеющиеся в Донбассе трудности, связанные с недостатком жилья и культурно-бытовых учреждений, еще более усугубились. В силу невнимательного, черствого и бездушного отношения ... к нуж­дам рабочих выплата заработной платы систематически задерживает­ся, топливо на квартиры не подвозится, спецодежда и мыло своевре­менно не выдаются, рабочие поселки питьевой водой снабжаются с большими перебоями, медицинское обслуживание шахтеров поставлено неудовлетворительно ...

В результате плохого культурно-бытового обслуживания рабочих, крупных недостатков в организации труда и неудовлетворительного состояния политической работы на шахтах Донбасса имеется огромная текучесть рабочей силы. Все эти недостатки нанесли серьезный ущерб делу выполнения государственного плана добычи угля.

(КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 9-е, доп. и испр. Т. 8. 1946. 1955. М., 1985. С. 166--167).

Из постановления ЦК ВКП (б) о состоянии партийно-политической работы на шахтах Кузбасса, март 1948 г.

Кемеровский обком ВКП(б) и партийные организации Кузбасса извратили большевистский принцип социалистического соревнования. ..Прокопьевский горком ВКП (б) ... издал многотысячным тиражом политически вредный документ под названием "Клятва". Согласно этому документу каждый рабочий был обязан в форме клятвенной при­сяги принять на себя повышенные обязательства по сверхплановойдо­быче угля. Кемеровский обком и Прокопьевский горком партии усугу­били свою ошибку тем, что начали сваливать свою вину за провал работы рудника на широкие массы рабочих и подняли в местных газе­тах кампанию борьбы с "клятвопреступниками" ... Такая практика граничит с политическим авантюризмом.

Труднсти бытового устройства рабочих и инженерно-технических работников Кузбасса, связанные с недостатком жилищного фонда и ограниченной сетью культурно-бытовых учреждений, усугубляются многочисленными фактами пренебрежительного, бездушно-бюрократи­ческого отношения к ним со стороны руководителей хозяйственных, советских, профсоюзных и пратийных организаций. Многие рабочие до сих пор размещены в землянках и хозяйственных постройках, не приспособленных для жилья, и в то же самое время на протяжении ряда лет большая часть средств, отпускаемых правительством на жи­лищное строительство и ремонт старого жилищного фонда, не исполь­зуется. В общежитиях холодно, грязно, нет света, отсутствует во­да.

В итоге такой практики в Кузбассе нарушена важнейшая директи­ва партии о создании в угольной промышленности постоянных устой­чивых кадров и допущена массовая текучесть рабочей силы. За пос­ледние два года в Кузбасс прибыло 130 тыс. рабочих и за это же время выбыло 106 тыс. рабочих. Шахты Кузбасса стали проходным двором, а большая текучесть кадров - серьезным препятствием на пути дальнейшего развития Кузнецого бассейна и выполнения госу­дарственного плана угледобычи.

(КПСС в резолюциях ... Т 8. С. 172 - 174).

Из директив по пятому пятилетнему плану развития СССР на 1951--1955 гг.

Успешное выполнение четвертого пятилетнего плана позволяет принять новый пятилетний план ... Установить повышение уровня промышленного производства за пятилетие примерно на 70 % при среднегодовом темпе роста всей валовой продукции промышленности примерно 12 %. Определить темп роста производства средств произ­водства (группа "А" в размере 13 % и производства предметов пот­ребления (группа "Б") 11 %.

В соответствии с планом дальнейшего подъема промышленного производства увеличить государственные капитальные вложения в промышленность в 1951 -- 1955 гг. примерно в 2 раза по сравнению с 1946 -- 1950 гг.

(КПСС в резолюциях ...  Т. 8. С. 262 -- 263).

Из постановления июльского (1955 г) Пленума ЦК КПСС о задачах по дальнейшему подъему промышленности, техническому прогрессу и улучшению организации производства.

... В ряде отраслей промышленности медленно внедряются в про­изводство важнейшие достижения науки и техники, плохо используют­ся имеющиеся резервы промышленности. Уровень механизации и авто­матизации производственных процессов в промышленности, на транс­порте и в строительствеи все еще недостаточен; в ряде отраслей имеются также недостатки в разработке и освоении передовой техно­логии производства.

Пленум ЦК КПСС считает, что главными причинами неудовлетвори­тельного внедрения новой техники в народное хозяйство являются слабое руководство со стороны министров и руководителей ведомств работами по созданию и освоению новых машин, механизмов, приборов и аппаратуры, новых видов материалов и прогрессивной технологии, зазнайство и самоуспокоенность многих руководящих работников про­мышленности, потеря ими чувства ответственности за порученное де­ло. Эти работники забыли указание партии о том, что техника долж­на все время двигаться вперед...

Некоторые министерства плохо руководят деятельностью отрасле­вых научно-исследовательских институтов, не сосредоточивают вни­мания научных работников на решении главных задач в развитии тех­ники, неудовлетворительно внедряют в производство законченные на­учно-исследовательские работы.

Научно-исследовательские учреждения Академии наук СССР и от­раслевые научно-исследовательские институты ведут работы разоб­щенно, вследствие чего их тематика нередко дублируется. Большой коллектив научных кадров высших учебных заведений мало привлека­ется к разработке проблем развития новой техники.

(КПСС в резолюциях ... Т. 8. С. 512).

Из письма академика П.  Л. Капицы И. В. Сталину. 30 июля 1952 г.

... Происходит большое понижение уровня передовой науки, ко­торое у нас, сейчас, несомненно, наблюдается.

Если взять два последних десятилетия, то оказывается, что принципиально новые направления в мировой технике, которые осно­вываются на новых открытиях в физике, все развивались за рубежом, и мы их перенимали уже после того, как они получали неоспоримое признание. Перечислю главные из них: коротковолновая техника (включая радар), телевидение, все виды реактивных двигателей в авиации, газовая турбина, атомная энергия, разделение изотопов, ускорители.

Боюсь, что за рассматриваемые два десятилетия все наши основ­ные силы были направлены на то, чтобы осуществить ряд удачных усовершенствований, улучшающих уже удачные процессы.

Но обиднее всего то, что основные идеи этих принципиально но­вых направлений в развитии техники часто зарождались у нас рань­ше, но успешно не развивались, так как не находили себе признания и благоприятных условий.

Яркий пример такого развития радарная техника.

Примерно то же происходило с реактивным двигателем и газовой турбиной. Я хорошо помню, как несколько лет назад такое автори­тетное и руководящее лицо, как тов. Малышев спорил с академиком Бардиным и указывал, что не стоит всем этим заниматься ...

Мне вспоминается то исключительно малое внимание, которым у нас в Союзе до войны, пользовалась ядерная физика. Сколько тогда времени и сил затратили Иоффе и Алиханов, чтобы построить первый у нас в Союзе циклотрон, и это тогда, когда их в Америке было уже несколько.

...Не думаете ли Вы, что теперь, может быть, настала пора, чтобы второй нашей силой стала наука и мы бы добились, чтобы но­вые и большие открытия во всех областях науки преимущественно бы делались у нас, и мы бы были первыми, кто применял бы их в жизни.

Для этого нужно создать у нас условия, в которых принципиаль­но новые направления в науке легко рождались и в которых они хо­рошо развивались и внедрялись в жизнь.

Нужно прямо и смело сказать, что сейчас этих условий нет. Единственно правильный и объективный метод  оценки  нового  в

передовой науке основывается на свободной дискуссии, которая, как Вы указали, у нас заглохла.

Вы исключительно верно указали на два основных все растущих недостатка нашей организации научной работы -- это отсутствие на­учной дискуссии и аракчеевщина.

После Вашей статьи о языкознании, к сожалению, аракчеевщина у нас не прекращается, но продолжает проявляться в самых различных формах ... Это приводит к тому, что свободное творчество, движи­мое энтузиазмом, заменяют безоговорочным выполнением обычно мало­жизненного детального плана.

(Известия ЦК КПСС. 1991. N 2. С. 106--109).

Сельское хозяйство и крестьянство

Из постановления Совета министров СССР и ЦК ВКП (б) о мерах по ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственной артели в кол­хозах. 19 сентября 1946 г.

... Эти нарушения выражаются в неправильном расходовании тру­додней, расхищении общественных земель колхозов, в растаскивании колхозной собственности, злоупотреблениях со стороны районных и других партийно-советских работников, нарушении демократических основ управления делами сельскохозяйственной артели -- выборности правлений и председателей колхозов, их подотчетности перед собра­ниями колхозников.

Установлены факты злоупотреблений, выражающихся в растаскива­нии колхозной собственности со стороны районных и других партий­но-советских работников. Растаскивание колхозного имущества про­исходит в виде взятия у колхозов бесплатно или за низкую плату колхозного скота, зерна, семян, кормов, мяса, молока, масла, ме­да, овощей, фруктов, и т. п. Некоторые советско-партийные и зе­мельные районные работники вместо того, чтобы строго охранять об­щественную собственность как основу колхозного строя, грубо нару­шают советские законы и, злоупотребляя своим служебным положени­ем, незаконно распоряжаются имуществом, натуральными и денежными доходами колхозов, принуждая правления и председателей колхозов выдавать им бесплатно или за низкую цену имущество, скот и про­дукты, принадлежащие колхозам.

Эти факты говорят о том, что некоторые ответственные работни­ки, злоупотребляя своим положением, стали на путь произвола и беззаконий в отношении колхозов и без всякого стыда стали зале­зать в имущество колхозов, как в свой собственный карман.

(КПСС в резолюциях... Т.8. С. 55--58).

Из постановления февральского (1947 г.) Пленума ЦК ВКП (б) о мерах подъема сельского хозяйства в послевоенный период

Благодаря победившему и окрепшему колхозному строю в деревне, наше сельское хозяйство в период войны с успехом справилось со своими задачами.

Кохозное крестьянство после войны успешно восстанавливает сельское хозяйство. В 1946 г., несмотря на сильную засуху, охватившую значительную часть европейской территории СССР и превосходившую по размерам засуху 1921 г., валовый сбор и товарная продукция зерна, правда, несколько ниже, чем в 1945 г., но несравнимо выше уровня 1921 г., что могло иметь место только благодаря социалистической организации производства ...

Теперь после перехода к мирному строительству, перед нашей партией и государством снова во весь рост встала, как самая неот­ложная задача, -- обеспечить такой подъем сельского хозяйства, который позволил бы в кратчайший срок создать обилие продовольст­вия ...

(КПСС в резолюциях... Т. 8. С. 98--99).

Из постановления сентябрьского (1953 г.) Пленума ЦК КПСС о мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР

... Огромные возможности крупного социалистического сельско­го хозяйства используются еще плохо. Во многих колхозах и районах урожаи ... продолжают оставаться низкими.

Особенно неблагоприятно обстоит дело с развитием животно­водства. За последнее время поголовье скота растет крайне медлен­но, а поголовье коров в стране до настоящего времени не достигло довоенного уровня.

(КПСС в резолюциях... Т. 8. С. 304).

Из постановления декабрьского (1958 г.) Пленума ЦК КПСС "Итоги развития сельского хозяйства за последние пять лет и зада­чи дальнейшего увеличения производства сельскохозяйственных про­дуктов"

Известно, что именно в производстве зерна в период до сен­тябрьского Пленума ЦК КПСС было допущено серьезное отставание, повлекшее за собой застой некоторых других важных отраслей сель­ского хозяйства, особенно животноводства.

По производству зерна страна длительный период находилась почти на том уровне, который был достигнут дореволюционной Росси­ей. Количество товарного хлеба в стране, поступавшее в ресурсы государства, было крайне недостаточным, создавались трудности в снабжении населения хлебом.

Такое положение было, безусловно, известно Маленкову, однако он, вопреки фактам заявил на ХIХ съезде КПСС о том, что валовой сбор зерна в стране в 1952 г. составил 8 млрд. пудов и что зерно­вая проблема, считавшаяся ранее наиболее острой и серьезной проб­лемой, решена окончательно и бесповоротно. Это не отвечало дейс­твительности и было с его стороны обманом партии и народа. Факти­чески колхозы и совхозы даже в лучшем для того периода по урожай­ности 1952 г. собрали не 8 млрд пудов зерна, а только 5,6 млрд пудов.

На сентябрьском пленуме ЦК КПСС были вскрыты и подвергнуты серьезной критике недостатки в развитии общественного животно­водства. Эта жизненно важная отрасль сельского хозяйства длитель­ное время находилась в запущенном состоянии, что привело к острой нехватке молока, масла, мяса ... Предпринятая в 1949 г. попытка разработать и осуществить трехлетний план развития общественного колхозного и совхозного животноводства не принесла желаемых ре­зультатов ...

(КПСС в резолюциях... Т. 9. М., 1986. С. 275, 280)

Из письма слушателя Смоленского военно-политического  училища Н. М. Меньшикова Г. М. Маленкову.

На протяжении 1945--1946 гг. я очень близко столкнулся, изу­чил жизнь ряда колхозов Брянской и Смоленской области. То, что я увидел, заставило меня обратиться к Вам ... Как коммунисту мне больно выслушивать от колхозников такой вопрос: "Не знаете, скоро ль распустят колхозы? Свой вопрос, как правило, они мотивируют тем, что "жить так сил нет дальше". И действительно, жизнь в не­которых колхозах невыносимо плохая. Так, в колхозе "Новая жизнь" (Брянская обл.) почти половина колхозников уже по 2 -- 3 месяца не имеют хлеба, у части нет картошки. Не лучше положение и в по­ловине других колхозов районов.

(Литературная газета. 1989. N24).

Из информации в ЦК партии о положении в сельском хозяйстве Молдавии в 1946 г.

... Изучение положения дел на местах показывает, что голод охватывает все большее количество сельского населения ... Необы­чайно высокий рост смертности, даже в сравнении с 1945 г., когда была эпидемия тифа. Основной причиной смертности является дистро­фия. Крестьяне большинства районов Молдавии употребляют в пищу различные недоброкачественные суррогаты, а также трупы павших жи­вотных. За последнее время имеются случаи людоедства. Среди насе­ления распространяются эмигрантские настроения.

(лит. газета. 1989. N 24)

Из романа П. Проскурина "Горькие травы"

... Не было хлеба, штанов, машин. Разрушенные оккупацией об­ласти несли двойную тяготу -- нужно было восстанавливать и кор­мить истощенное государство. Война отгрохотала и прошла, страна должна была жить дальше. В лесах, на дорогах пошаливали -- подоз­ревали разбежавшихся по лесам власовцев. Дети ходили по прошло­годним картофельным полям, отыскивали редкие сгнившие клубни. Их сушили, растирали в муку, и пекли оладьи. От них пахло гнилью, по цвету они были темнее подзола. На работе, доставая их из узелков, глядя на них, негромко и сквозь зубы ругались. И ели.

Из романа Ф. Абрамова "Две зимы и три лета"

В Пекашине по-прежнему не было хлеба и не хватало семян, по-прежнему дохла скотина от бескормицы. Сев из-за холодов начали поздно ... Из района полетели телеграммы, звонки -- все как рань­ше... Анфиса (председатель колхоза. --- И. К.) огрызалась, на брань отвечала бранью (научилась за эти годы лаяться с районщика­ми), а потом за плуг сама встал, на все -- и на звонки, и на те­леграммы махнула рукой. ... За войну какие муки не приняли пека­шинцы, а лес сравнить не с чем. Лес всем мукам мука. Гнали стари­ков, рваных-прерваных работой, подростков снимали с ученья, дев­чушек сопленосых ставили к ели. А бабы, детные бабы, -- что они вынесли за эти годы! Хоть околей, хоть издохни в лесу, а в барак без нормы не возвращайся. .. "Бабы, бабы, потерпите! Бабы, бабы, еще немного! -- каждую осень когда приходила пора выпроваживать их в лес, говорила Анфиса. -- Будет, будет на нашей улице празд­ник". И вот он, праздник. Десять тысяч четыреста кубометров. Та­кого задания за всю войну не было.

"Евдоким Поликарпович (секретарь райкома Подрезов. - И. К.), слезно взмолилась Анфиса, -- да что же это такое? Где я возьму столько народу? У нас со стариками да с калеками столько не бу­дет, сколько вы в своей бумаге трудоспособных требуете". "Что значит в своей бумаге? Это не моя бумага. Это государственный план. Запомни: для кого война кончилась, а для нас ... только на­чалась. Пол-России лежит в развалинах -- каким лесом ее отстраи­вать?" Разговор этот был по телефону, а на другой день утром в Пекашино заявился уполномоченный райкома. И вот, как в прошлые годы, начали они с уполномоченным перебирать колхозников по спис­кам. Перебирали -- перебирали, так и эдак переберали ... девять человек выловили. "Пиши повестки, -- сказал уполномоченный. -- Закон о трудповинности применим*" То, что у пятерых женок из де­вяти, попавших на карандаш уполномоченного, были малые ребята, об этом Анфиса уже не заикалась: дети не в расчет и раньше были. Но как же ей с хозяйством-то колхозным быть? Хлеб молотить надо? Се­но возить с дальних пожен надо? "Это уж твоя забота", отрезал уполномоченный ...

Лагерная "экономика"

Из статьи Л. С. Труса "Введение в лагерную экономику"

Конечно, труд заключенных был рабским. Можно бы сказать, что ГУЛАГ превратился в своего рода заповедник рабского труда. Но он не заповедник. Его изолированность от внешнего мира -- мнимая, кажущаяся. Порожденная рабским трудом психология, как зараза, расползалась из лагерей по всей стране. А может, наоборот, в них концентрировалось все столетиями копившееся на Рус рабство?

Рабская психология срастается с уголовной и образует устойчи­вый комплекс покрепче фрейдистских. Ведущая черта "комплекса ГУ­ЛАГа" -- отвращение к труду (и у зэков, и у вольных). Не менее важная черта -- бесхозяйственность как норма существования. Да и откуда взяться хозяйственности, если в основе лагерной экономики лежит расточительство -- жизней, времени, квалификации, труда, а уж про его продукты и говорить не приходится. Не способствует хо­зяйственности и такая черта лагерной психологии, как ориентация только на "здесь" и "теперь" (завтра будет другая камера, другой начальник, другой приказ), на сиюминутное состояние и всесторон­ний обман ... Первоначальное их назначение -- облегчить непосиль­ный труд, обманы становятся необходимостью, без них почти невоз­можно выжить, все о них знают. С обманами, ставшими нормой су­ществования, связан всепроникающий цинизм.

Потенциал его (ГУЛАГа. -- И. К.) "производственной зоны" в пору расцвета составлял никак не меньше 10 % общесоюзного, а вместе с инфраструктурными отраслями, возможно, доходил до 50 %. В норильске все шахты, заводы, жилье, железная дорога, аэропорт. ТЭЦ возведены заключенными и жили их трудом, Колымский Дальстрой и карагандинские угольные шахты, тайшетские лесоповалы и джезказ­ганские медные рудники, все держалось на зэках. Ни для кого не секрет, что все так называемые "великие стройки коммунизма" -- гигантские ГЭС конца 40 -- начала 50-х годов с "морями" и канала­ми -- строились руками зэков.

(ЭКО. 1990. N 5. С. 136 137, 140).

Из книги А. И. Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ"

... Состоит жизнь туземцев из работы, работы, работы, из го­лода, холода и хитрости. Видов этих общих работ не перечесть... Тачку катать ... Носилки таскать. Кирпичи разгружать голыми рука­ми ... Тачку катать ... Носилки носить. Таскать кирпичи на себе "козой" (заспинными носилками). Ломать из карьеров камень и уголь, брать глину и песок. Золотоносной породы накайлить шесть кубиков .... Да просто землю грызть (кремнистый груз да зимой; на дороге Тайшет -- Абакан при 40" мороза -- киркой и лопатой взять 4 кубометра). Уголек рубить под землею. Там же и рудишки -- свин­цовую, медную. Еще можно -- медную руду молоть (сладкий привкус во рту, из носа течет водичка). Можно креозотом пропитывать шпалы (и все тело свое). Тоннели можно рубить для дорог. Пути подсы­пать. Можно по пояс в грязи вынимать торф из болота. Можно пла­вить руды. Можно лить металл.

Но всему отец -- наш русский лес со стволами истинно-золотыми (из них золотце добывается). Но старше всех работ Архипелага -- лесоповал. Снег по грудь. Ты -- лесоруб. Сперва ты собой утопчешь его около ствола. Свалишь ствол. Потом, едва проталкиваясь по снегу, обрубишь все ветки ... Теперь лесину распилишь на размеры и соштабелюешь. И норма на брата в день -- пять кубометров.

Отношение к казенной работе ... Их (зэков -- И. К.) главное спасение: работая, не отдавать себя работе. Хорошо известно зэ­кам: всей работы не переделаешь. Выходить на работу -- неизбежно, но там-то в рабочий день, надо не вкалывать, а "ковыряться", не мантулить, а кантоваться, филонить. "Тянуть резину" -- одно из главнейших понятий и выражений Архипелага, это главное спаситель­ное достижение зэков (впоследствии оно широко перенято и работя­гами воли).

Лагеря были неповторимо выгодны покорностью рабского труда и его дешевизною... Другое дело -- самоокупаемость ... Не было са­моокупаемости на Архипелаге -- несознательность заключенных, не­радивость этих тупых рабов. Все, что лагерники делают ... откро­венная и высшая халтура. А при зэках -- и это вторая причина -- вольным тоже как бы ничего не надо, будто строят не свое, а на чужого дядю, еще и веруют крепко... Третья причина -- несамостоя­тельность заключенных, их неспособность жить без надзирателей, без лагерной администрации ... И так приходится государству на каждого работающего туземза (заключенного. -- И. К.) держать хоть по одному надсмотрщику.

(Солженицын А.  И.  Малое собр. соч. Т. . М., 1991. С. 316 --317)

Контрасты "благосостояния"

Из воспоминаний известного индийского дипломата Т. Н. Кауля о жизни россиян во второй половине 40-х годов

Как простые люди чувствовали себя при сталинском режиме и как относились к нему? Как, в свою очередь, этот режим воздействовал на их образ жизни и как они могли противостоять всем трудностям, с которыми сталкивались? Я бывал в некоторых семьях, живших в коммунальных квартирах. Бытовые условия были просто ужасающими. Жизнь была нелегкой для этих людей, но они это терпеливо сносили. Они говорили, что нужно, чтобы вернуться хотя бы к тому, что было до войны. Я не могу представить ни один другой народ, который мог бы вынести все это, кроме как в чрезвычайных обстоятельствах. А ведь речь шла о годах и годах. Но таким было положение дел при Сталине даже в Москве ... Обстановка в других городах и в сель­ских районах, затронутых войной, была еще хуже.

Ощущалась нехватка практически любых продуктов. Из овощей, особенно на протяжении шести зимних месяцев, в наличии были лишь лук, морковь, капуста и свекла, подмороженные, сырые и полусгнив­шие. Но люди не жаловались, они держались как могли, заботясь прежде всего о детях, в которых видели будущее страны. Кожаные и шерстяные вещи были дороги и недоступны рядовому покупателю. Зи­мой большинство людей ходило в валенках, женщины укутывали головы платками и носили пальто на вате.

Свежие фрукты и овощи можно было купить на рынке, куда товар привозили из Грузии, Узбекистана, Азербайджана и других мест. Но цены были всегда такие, что даже дипломатам приходилось подумать, прежде чем что-либо купить. Перекупщики с юга гребли огромные деньги, предавая свой товар по ценам в десять раз выше, чем госу­дарственные. Проблема была, однако, в том, что в государственных магазинах этих товаров вообще не было. Для простых людей цены на рынке были недоступными, они покупали там что-нибудь крайне ред­ко, скажем на свадьбу.

Такси или частных машин не было. Трамваи и автобусы были всегда переполнены. Достать билет на поезд было нелегко, потому что спрос намного превышал предложение.

(Кауль Т. Н. От Сталина до Горбачева и далее. М., 1991. С. 20 -- 21)

Из воспоминаний известного биолога Н. В. Тимофеева-Ресовского (В описываемое время - во второй половине 40-х годов ученый работал в "шарашке" - секретном атомном объекте на Урале; выпол­няя особой важности задание, его интеллектуальная элита была пос­тавлена в особо привелигированные материальные условия)

Надо сказать, что когда я на объект приехал, еще карточки бы­ли. И мне полагалось по карточкам килограмм мяса в день, полкило рыбы в день, 125 граммов сливочного масла, поллитра сметаны, сколько-то там сливок, шоколад, какие-то крупы и т. п. Действи­тельно, фантастика ... Меня начали закармливать. Я значит, утром, проснувшись ел хлеб с чаем или крепким кофе, потом завтракал, иногда опять кофе со сливками ... Я для смеха как-то вспомнил англичан... и потребовал себе овсянку. Дали овсянку. Потом в 11 часов мне специально давался салат из редьки, редиски и еще ка­ких-то трав с аккуратными кусочками масла. А потом уже был в час обед шикарнейший, обширнейший. И вот выяснилось, что мне что-то не додали. Кто-то из кухонных баб проворовался или две бабы пору­гались, друг на друга донесли ... Дуры стали перечислять, что от моего пайка жрут там на кухне. Господи! Что тогда Уралец (началь­ник объекта -- И. К.) сделал! Разогнал их всех к чертям. А тогда работать у нас на объекте каждому человеку было счастье, потому что он со своими чадами и домочадцами был сыт.

(Человек. 1993. N2. С. 162).

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ.

Репрессии и антисталинское сопротивление.

Из протокола N 7 заседания комиссии Политбюро по дополнитель­ному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30 -- 40-х и начала 50-х гг. 29 декабря 1988 г.

СЛУШАЛИ: Информация Верховного суда СССР о рассмотрении мате­риалов, связанных с реабилитацией в судебном порядке лиц, прохо­дивших по так называемому "делу Еврейского антифашистского коми­тета".

Еврейский антифашистский комитет, созданный в годы Великой отечественной войны, проводил, как и другие общественные органи­зации, активную положительную работу по мобилизации советского и мирового общественного мнения против злодеяний фашизма. В конце 1948 г. комитет был распущен, а большая группа лиц, связанных с его работой, арестована. Поводом для применения репрессивных мер послужило беспочвенное обвинение в государственных преступлениях и шпионской деятельности. Военная коллегия Верховного суда СССР в июле 1952 г. по данному делу приговорила к высшей мере наказания С. А. Лозовского, И. С. Фефера, И. С. Юзефовича, Б. А. Шимелиови­ча, Л. М. Квитко, П. Д. Маркиша, Д. Р. Бергельсона, Д. Н. Гофш­тейна, В. Л. Зускина, Л. Я. Тальми, И. С. Ватенберга, Э. И. Теу­мин, Ч. С. Ватенберг-Островскую и к лишению свободы и высылке Л. С. Штерн. Проведенной в 1955 г. проверкой установлено, что предъ­явленные участникам Еврейского антифашистского комитета обвинения являются сфабрикованными.

(Известия ЦК КПСС. 1989. N 19. С. 34--38)

Из текста сообщения Комиссии Политбюро для печати о так назы­ваемом "Деле Еврейского антифашистского комитета".

12 октября 1946 г. Министерство госбезопасности СССР направи­ло в ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР записку "О националистичес­ких проявлениях некоторых работников Европейского антифашистского комитета". Отделом внешней политики ЦК ВКП(б) была организована проверка деятельности ЕАК. В записке об итогах проверки, адресо­ванной в ЦК ВКП(б), говорилось, что члены ЕАК, забывая о классо­вом подходе, осуществляют международные контакты с буржуазными деятелями и организациями на националистической основе ... коми­тет явочным порядком присваивает себе функции главного уполномо­ченного по делам еврейского населения .... Записка аналогичного содержания была направлена М. А. Сусловым 26 ноября 1946 г. И. В. Сталину.

Установлено, что прямую ответственность за незаконные репрес­сии лиц, привлеченных по "делу Еврейского антифашистского комите­та", несет Г. М. Маленков, который имел непосредственное отноше­ние к следствию и судебному разбирательству. Установлено, что следствие велось с грубыми нарушениями закона и применением не­дозволенных методов для получения "признательных показаний". Наз­наченный министром госбезопасности С. Д. Игнатьев после ознаком­ления с материалами следствия в письме от 24 августа 1951 года на имя Г. М. Маленкова и Л. П. Берии сообщал, что "почти совершенно отсутствуют документы, подтверждающие показания арестованных ... 3 апреля 1952 г. С. Д. Игнатьев направил И. В. Сталину обвини­тельное заключение, копии которого были посланы Г. М. Маленкову и

Л. П. Берии. В сопроводительном письме высказывались предложения о мере наказания -- растрел для всех обвиняемых, за исключением Л.  С.  Штерн.  Имеются объяснения А.  А. Чепцова (следователя по особо важным делам.  - И. К.) об обстоятельствах, сопутствовавших вынесению этого приговора. Суть их сводится к тому, что обвинение невиновных людей ...  было предопределено заранее вышестоящим ру­ководством.  ...  Он в присутствии С. Д. Игнатьева и М. Д. Рюмина был принят Г.  М. Маленковым и высказывал соображения о необходи­мости направления дела на дополнительное расследование. Однако Г.М. Маленков ответил: "Этим делом Политбюро занималось 3 раза, вы­полняйте решение П. В."

(Там же.)

Из книги А. Жигулина "Черные камни. Автобиографическая повесть" О деле КПМ сохранилось много документов.  Это -- прежде всего-- материалы следствия 1949 -- 1950 гг.  -- одиннадцать томов ...

Я скажу лишь о главном -- о духовной сути нашей организации.  КПМ-- Коммунистическая партия молодежи, нелегальная молодежная орга­низация с марксистско-ленинской платформой, -- была создана в Во­ронеже в 1947 г. учениками 9-го класса мужской средней школы Бо­рисом Батуевым, Юрием Киселевым и Игорем Злотником. Осенью этого года и началась деятельность КПМ. Было создано бюро КПМ. В бюро вошли четверо: Борис Батуев -- первый секретарь, я -- второй сек­ретарь (или секретарь по агитации и пропаганде, Юрий Киселев -- начальник особого отдела, Игорь Злотник -- хранитель денежного фонда КПМ. Руководство низовыми группами КПМ в Воронеже и некото­рых районах области осуществлялось через Аркадия Чижова и его связных. В группы входило по нескольку человек -- от четырех до восьми. Независимо от численности мы называли эти группы пятерка­ми. Всего же в КПМ, насколько мне известно, было принято более 50 человек ...

Осенью 1948 г. была утверждена программа КПМ. КПМ ставила своей задачей изучение и распространение в массах подлинного марксистско-ленинского учения. Программа КПМ имела антисталинскую направленность. Мы выступали против "обожествления" Сталина.

Здесь важно сказать, что КПМ была не единственной молодежной нелегальной организацией в послевоенные годы. И в других городах было раскрыто несколько подобных организаций. Показательно сходны даже названия: "Кружок марксистской мысли", "Ленинский союз сту­дентов" и т.п. КПМ отличалась от этих небольших (3 -- 5 человек) групп сравнительно большой численностью и четкой организован­ностью. Чтобы понять, чем было вызвано появление таких организа­ций, необходимо вспомнить и рассказать молодым читателям, которые этого не знают, о той тяжелейшей лицемерно-лживой атмосфере, ко­торая особенно сгустилась после победоносной Великой Отечествен­ной войны. Все это было похоже на игру, но это было слишком страшная игра, чтобы назваться игрой.

(Знамя. 1988. N 8. С. 20 -- 21; 24-26).

Из служебной записки заместителя министра госбезопасности СССР С. Гоглидзе Л. Берии 19 января 1953 г.

МГБ СССР докладывало об имеющихся данных на полковника в отс­тавке, бывшего старшего научного сотрудника Главного военно-науч­ного Управления Генерального штаба Советской АРмии Стечишина Ни­киту Климентьевича, 1901 г. рождения, члена КПСС с 1925 г. Стечи­шин, будучи враждебно настроенным к советской действительности, среди своего окружения систематически проводит антисоветскую аги­тацию, возводит клевету на условия жизни в СССР. 16 октября в разговоре о письме Ярошенко Стечишин высказывал угрозы в адрес руководителей Советского правительства. Находясь на учебе в Воен­но-политическом институте имени Толмачева в период 1923 -- 1924 гг. Стечишин выступал против экономической политики Коммунисти­ческой партии, рассматривая ее с троцкистских позиций.

Наряду с этим Стечишин ведет активную антисоветскую деятель­ность путем распространения в большом количестве анонимных писем в адрес Центрального комитета и редакций центральных газет и жур­налов. Установлено, что на протяжении 1951 -- 1952 гг. Стечишиным подготовлено и распространено 27 анонимных писем и воззваний, в которых он призывает студентов московских вузов к активной борьбе с советской властью. Докладывая изложенное, МГБ СССР просит Вашей санкции на арест Стечишина Н. К.

(Центр хранения современной документации /ЦХСД/, ф.89, оп.18, д.19, лл.1 - 9)

Идеологические кампании послевоенных лет

Из романа Б. Ямпольского "Московские улицы"

Это было время коммерческих ресторанов, сталинских премий, лакировочных романов-близнецов, судов чести, которые в историю вошли как суды бесчестья, когда бездарность была символом благо­надежности, бессилие крушило силу, и вперед вырывались самые низ­менные ... и зима парила в стране моей. Психозы подозрительности сменялись временами относительного затишья и даже какого-то ублю­дочного милосердия. Жизнь проходила от кампании к кампании, и каждая последующая была тотальнее, всеобъемлющее, беспощаднее и нелепее, чем все предыдущие вместе взятые. И все время нагнетали атмосферу виновности ... которую ничем никогда не искупить. Науч­ные споры начинались в академических аудиториях, продолжались со следователем, а заканчивались с вертухаями в лагерях.

(Знамя. 1988. N 2. С. 64).

Из постановления ЦК ВКП(б) "О журналах "Звезда" и "Ленинг­рад". 14 августа 1946 г.

ЦК ВКП(б) отмечает, что издающиеся в Ленинграде литератур­но-художественные журналы "Звезда" и "Ленинград" ведутся совер­шенно неудовлетворительно. В журнале "Звезда" за последнее время, наряду со значительными и удачными произведениями советских писа­телей, появилось много безыдейных, идеологически вредных произве­дений. Грубой ошибкой "Звезды" является предоставление литератур­ной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советс­кой литературе. Редакции "Звезды" известно, что Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичнос­ти, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание. Последний из опубликованных рассказов Зо­щенко "Приключения обезьяны" ("Звезда", N 5 -- 6 за 1946 г.) представляет пошлый пасквиль на советский быт и на советских лю­дей. Зощенко изображает советские поярдки в уродливо карикатурной форме, клеветнически представляя советских людей примитивными, малокультурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами. Злостно хулиганское изображение Зощенко нашей действительности сопровождается антисоветскими выпадами.

Предоставление страниц "Звезды" таким пошлякам и подонкам ли­тературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции "Звез­ды" хорошо известны физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко, ничем не помогая советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков, написал такую омерзительную вещь, как "Перед восходом луны" ...

Журнал "Звезда" всячески популяризирует также произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественнос­ти. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии ... наносят вред делу воспитания нашей молодежи.

(КПСС в резолюциях ...  Изд.  7-е ч. III. М., 1954. С. 485 --488).

Из воспоминаний К. Симонова "Глазами человека моего поколе­ния" (1979 г.)

Если же говорить о моих ощущениях сорок шестого года ... то главное ощущение было такое: что-то делать действительно нужно было, но совсем не то, что было сделано.

Как я помню, и в конце войны, и сразу после нее, и в сорок шестом году довольно широким кругам интеллигенции, во всяком слу­чае, художественной интеллигенции, которую я знал ближе, каза­лось, что должно произойти нечто, двигающее нас в сторону либера­лизации ... Во всем этом присутствовала некая демонстративность, некая фронда что ли, основанная и на неверной оценке обстановки, и на уверенности в молчаливо предполагающихся расширении возмож­ного и сужении запретного после войны. Видимо, Сталин, имевший достаточную и притом присылаемую с разных направлений и перекры­вавшую друг друга, проверявшую друг друга информацию, почувство­вал в воздухе нечто, потребовавшее немедленного закручивания гаек и пресечения несостоятельных надежд на будущее.

(Знамя. 1988. N 3. С. 49 -- 50).

Из автобиографических записок театрального критика К. Рудниц­кого (1983 г.)

Все эти размышления К. Симонова я подтвердить не могу -- в моих глазах они означают только, что честная попытка самоанализа незаметно, непроизвольно превращается в попытку самооправдания. Ни о каких, даже самомалейших, признаках "фронды" в послевоенном поведении художественной интеллигенции говорить не приходится. Да и когда же, спросим себя, могла бы эта "фронда" разгуляться? Со дня завершения войны с Японией, до дня публикации постановления о журналах "Звезда" и "Ленинград" не прошло и года. Имя Сталина си­яло в ореоле великих побед, его буквально боготворили. Какая уж тут "фронда". А "радужные настроения" действительно были, но не только у интеллигенции, а у всего народа...

При мало-мальски серьезном взгляде в прошлое, внушительные постановления о литературе и искусстве ... производят почти ирре­альное впечатление. Какой-то гротеск, театр абсурда. Вдумайтесь, что происходит. Огромные территории лежат в развалинах... А руко­водство страны в это самое время чем занято, чем взволновано? Юмористическими рассказами Михаила Зощенко, лирикой Анны Ахмато­вой! Это ли не фантасмагория? Это ли не абсурд? Да, абсурд. Но за ним скрывается холодный, трезвый расчет, старый испытанный метод. "Охота за ведьмами" во все века затевается для того, чтобы отв­лечь население от социальных бедствий и вывести напоказ живые ми­шени."

(Театр. 1988. N 8. С. 142--143).

Из письма академика Белорусской ССР А.  Р.  Жебрака Г. М. Ма­ленкову, конец 1944 -- начало 1945 г.

Борьба против современной генетической науки, которую ведет ак. Лысенко, широко известна в Америке и Англии. Для мирового на­учно-общественного мнения, и для советской генетики особенно тя­желое положение создалось, когда ак. Лысенко, много раз объявляв­ший современную генетику лженаукой, был при этом назначен дирек­тором Института генетики АН СССР. Лысенко сократил всех основных работников Института и превратил Институт генетики в штаб вуль­гарной и бесцеремонной борьбы против русской и мировой генетичес­кой науки.

(Известия ЦК КПСС. 1991. N 4. С. 126, 129).

Из записки начальника агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александрова В. М. Молотову и Г. М. Маленкову, декабрь 1945 г.

Можно было бы согласиться с мнением академиков Вавилова и Бруевича о нецелесообразности избрания в новый состав президиума (Академии наук СССР. -- И. К.) указанных выше академиков. Особо стоит вопрос об акад. Лысенко. Многие академики скептически отно­сятся к научным исследованиям акад. Лысенко; винят его в том, что генетика, успешно развивающаяся в других странах, задавлена в СССР; в том, что академия сельскохозяйственных наук развалена, превращена в вотчину ее президента и перестала быть работающим научным коллективом ...

Необходимы специальные указания членам президиума АН и серь­езная работа с академиками, чтобы кандидатура акад. Лысенко полу­чила требуемое большинство голосов.

(Там же. С. 131).

Из доклада комиссии ЦК ВКП(б) о положении в ВАСХНИЛ, апрель 1947 г.

Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени В. И. Ле­нина значительно отстает в своей работе от требований и запросов, предъявляемых к ней сельским хозяйством ... Академия замкнулась в узком кругу проблем, связанных с исследованиями ее президента академика Т. Д. Лысенко.

В свое время, когда академик Т. Д. Лысенко узнал о предложе­нии ... провести довыборы действительных членов Академии и выборы членов-корреспондентов, он обратился в Совет Министров Союза ССР с письмом, в котором заявлял о своем несогласии проводить довыбо­ры академиков до тех пор, пока правительство Союза ССР не решит методологических и организационных вопросов построения сельскохо­зяйственной науки в нашей стране. Под методологическими вопросами академик Лысенко подразумевал борьбу двух направлений в сельско­хозяйственной науке.

Полагаем, что, какова бы ни была оценка споров и разногласий в области агробиологии, нельзя все же ставить в зависимость от этих споров судьбу всей сельскохозяйственной науки и держать Ака­демию сельскохозяйственных наук в состоянии прозябания. Поэтому поддерживаем предложение министров сельского хозяйства о проведе­нии в самое ближайшее время довыборов действительных членов ...

(Там. С. 140)

Из письма академика Т. Д. Лысенко И. В. Сталину и А. А. Жда­нову 17 апреля 1948 г.

Мне, как Президенту ВАСХНИЛ и даже как научному работнику стало очень тяжело работать. Создалось крайне ненормальное поло­жение в агробиологической науке... То, что в этой науке шла и идет борьба между старым метафизическим направлением и новым ми­чуринским -- это общеизвестно, и я это считаю нормальным.

Несмотря на отсутствие научной объективности и нередко пря­мую клевету, к которой прибегали противники мичуринского направ­ления, мне хотя и было трудно, но опираясь на колхозно-совхозную практику, я находил в себе силы выдерживать их натиск ... Теперь же случилось то, в результате чего у меня действительно руки опустились.

Десятого апреля с. г. начальник отдела науки Управления про­паганды ЦК ВКП(б) тов. Ю. А. Жданов сделал доклад на семинаре лекторов обкомов на тему "Спорные вопросы современного дарвинизма". На этом докладе докладчик лично от своего имени изложил на­говоры на меня противников антимичуринцев. Мне понятно, что эти наговоры антимичуринцев, исходя от докладчика -- начальника уп­равления науки Управления пропаганды ЦК ВКП(б), восприняты боль­шой аудиторией лекторов обкомов ВКП(б) как истина. Поэтому я и обращаюсь к Вам с очень большой для меня просьбой: если найдете нужным оказать помощь в этом, как мне кажется, немалозначащем для нашей сельскохозяйственной и биологической науки дела.

(Огонек. 1988. N1. С. 29).

Из письма академика Т. Д. Лысенко И. В. Сталину, 23 июля 1948 г.

Дорогой Иосиф Виссарионович! Убедительно прошу Вас просмот­реть написанный мною доклад "О положении в советской биологичес­кой науке", который должен быть доложен для обсуждения на июль­ской сессии ВАСХНИЛ ... Буду рад и счастлив получить Ваши замеча­ния.

(Комсомольская правда. - 1991. - 4 января).

Из передовой статьи журнала "Большевик" "За расцвет передовой биологической науки". 15 августа 1948 г.

С 31 июля по 7 августа проходила сессия Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, на который был зас­лушан и обсужден доклад президента Академии Т. Д. Лысенко "О по­ложении в биологической науке". Вся советская общественность с глубочайшим интересом следила за сессией, материалы которой печа­тались в органе Центрального комитета партии -- газете "Правда". Доклад академика Т. Д. Лысенко "О положении в биологической нау­ке" одобрен Центральным комитетом ВКП(б). Сессия принесла заслу­женную победу мичуринскому направлению в биологии. Она явилась важным этапом в упрочении позиций и в развитии мичуринской биоло­гии, которая неразрывно связана с марксистско-ленинским направле­нием и освещает путь практикам социалистического сельского хо­зяйства, направляя их на смелое и активное преобразование живой природы.

(Большевик. 1948. N 15. С. 1).

Из статьи М. Ярошевского <<Кибернетика - "наука" мракобесов>> Буржуазная печать широко разрекламировала новую "науку" - кибернетику.  Эта модная лжетеория, выдвинутая группой американс­ких "ученых", претендует на решение всех стержневых научных проблем и на спасение человечества от всех социальных бедствий.

Претензии кибернетиков неимоверны. Они утверждают, что в их руках универсальная отмычка не только к физиологическим, психоло­гическим и гносеологическим, но и ко всем другим проблемам, в частности, к столь злободневным проблемам социологии. Они пытают­ся перенести принципы и методы своей лженауки на поведение чело­веческих коллективов... Испытывая страх перед волей и разумом на­родов, кибернетики тешат себя мыслью о возможности передачи жиз­ненных функций, свойственных человеку, автоматическим приборам.

Нельзя ли вместо стоящего у конвейера пролетария, бастующего при снижении заработной платы, голосующего за мир и коммунистов, поставить робота с электронными мозгами? Нельзя ли вместо летчи­ка, отказавшегося уничтожать работающих на рисовых полях женщин, послать бесчувственное металлическое чудище?

В судорожных попытках реализовать свои агрессивные замыслы американский империализм бросает на карту все -- бомбы, чумных блох и философствующих невежд. Усилиями последних и сфабрикована кибернетика -- лжетеория, предельно враждебная народу и науке.

(Литературная газета. - 1952. - 5 апреля).